Игры для мужчин среднего возраста
Шрифт:
Зато милиционеру она сказала многое.
— Лично генерал? — уточнил он.
— Лично, — подтвердил Береславский. — И оплатил по-царски. Так что я в долгу не останусь. Ускорите мне процесс? — И он уже откровенно протянул милиционеру багажную бумажку.
— Подождите минутку, — сказал мент и двинулся к окошку выдачи.
— Откуда ты знаешь их генерала? — спросил я.
— Читайте городские газеты, — ответил профессор, — и все у вас будет хорошо.
И это правда.
Потому что уже через две минуты большой серебристый —
Я бы дал и больше, но, наткнувшись на недовольный взгляд Ефима, одну бумажку из расчета изъял.
— Тоже мне, князь монакский, — сказал он мне потом. — Мент, если что, и за полтыщи не будет сильно много рассказывать.
Мы шли к такси по площади, а я все думал: что же в чемодане? Спасение моего народа или несвежие рубашки г-на Скрепова? Хотя несвежие рубашки не должны были столько весить.
В комнате поставили баул на стол. Оказалось, номерные замки с обеих сторон.
Я было собрался вскрывать консервным ножом, но хозяйственный Ефим не позволил. И мне пришлось в очередной раз убедиться в его нетривиальных, мягко говоря, способностях: аккуратно вращая колесики «секреток», он нагнул вниз свою большую голову и приставил к исследуемому месту тоже немаленькое волосатое ухо.
Уж не знаю, что он там услышал, но не прошло и пяти минут, как чемодан, издав мягкий щелчок, открылся.
И нашему взору предстала…
Теперь — плотная черная пластиковая пленка. Вот уж с ней-то я обошелся без церемоний.
А под пленкой действительно оказались доллары.
Целая гора баксов.
Глава 39
Владивосток, 12 августа, ночь
Рассказывает Док
Я не знаю, чем они там весь вечер занимались, — меня не посвятили, до сих пор обидно. Пока не пригласили в номер. Как выяснилось, считать деньги.
Чемодан — чем-то похожий на мой, с инструментами, только побольше — доверху был наполнен долларами.
Сначала мы пересчитывали содержимое пачек, потом стали считать только пачки.
Насчитали — сто сорок восемь.
— Черти, — ухмыльнулся профессор. — Наверняка двадцать тыщ кто-то сп…л.
— Не суди всех по себе, — укорил я его. — Может, изначально сумма такая.
Меня не покидало ощущение, что в этом гостиничном номере снимается кино про гангстеров. Только с моей собственной ролью было непонятно.
— На три не делится, — озабоченно произнес профессор. И предложил свое видение проблемы: нам по сорок девять пачек, ему — пятьдесят. И сам же объяснил почему.
— Потому что я самый жадный, — сказал он.
У меня возражений не было.
Зато были у Самурая. И не по поводу — пятьдесят или сорок девять.
— Ребята, пожалуйста, отдайте мне все деньги, — попросил он. — Действительно, нужно.
Так жалостно сказал, что я сразу согласился. Моей доли, если честно, здесь вообще нет.
А Самурай за эту зеленую кучу был готов на что угодно. И не для себя же просит, в конце концов.
— Ты согласен отказаться, Док? — спросил он, почувствовав мое настроение.
— Легко, — сказал я. — За бутылку пива. Только холодненького и немедленно.
А что, неплохо сказано. Есть у меня парочка знакомых олигархов. Ну, почти олигархов. Очень состоятельных людей. Однако ни один из них не отведал пивка за пол-лимона баксов.
— Один момент! — радостно отозвался Самурай.
— Я не согласен, — сказал Береславский. — Док не должен отказываться. Мы ведь рисковали вместе.
— Док — взрослый мальчик, — мягко сказал Самурай.
— Тогда поделим его долю, — ответил профессор.
Ну, дела. Начинался и в самом деле гангстерский фильм.
— Ефим, — тихо сказал враз погрустневший Самурай. — Ты же знаешь, мне очень нужны эти деньги. И не только Дока. Мне все нужны. Вся эта куча. Для тебя она ничего принципиально не решает. Для меня это — вопрос жизни и смерти.
— Твоей жизни и смерти? — уточнил Береславский.
— Моего народа, — сказал Самурай.
— Тебе лично — дам. И то тысяч сто, не больше. Народу — не дам ни хрена. Народ — понятие собирательное. Состоит из людей. А люди должны сами себе зарабатывать. Ты же знаешь мою позицию.
— Это окончательное решение? — спросил наш пламенный чукча.
— Окончательнее не бывает, — подвел итог Береславский.
— Тогда забери себе все, — сказал Самурай.
— Не вопрос, — ответил профессор, покидал в чемодан деньги, вновь прикрыл пленкой и закрыл кейс на оба замка. — Док, может, передумаешь? — спросил он меня.
— Не-а, — ответил я. Слава богу, не начали друг другу глотки резать. Я даже не знал, на чьей я стороне: и один прав, и второй тоже.
— У твоей семьи пятьсот тысяч — лишние? — не отставал от меня Береславский.
Вот же привязался!
— Может, и не лишние, — ответил я. — Но моя доля уже продана Самураю за бутылку пива. Которую он почему-то до сих пор не принес.
— Сейчас принесу, — ответил Самурай.
Вот, собственно, и все наши вечерние разборки.
Никто никого из-за найденных сокровищ не прирезал. Но настроение они испортили всем троим.
А еще через час ко мне притащился Самурай. И в намеченное на завтра долгожданное океанское плавание мне теперь совсем уже не хочется.
Глава 40
Владивосток, море, 13 августа
Змеиный остров сокровищ
Вода была зеленоватая, катерок был бело-серый, небо было серо-голубое — спокойная такая цветовая гамма. Правда, оживленная вкраплениями сине-желтых пробежных курток. Их обладатели скопились в основном на корме, разглядывая отдаляющийся берег и белый пенистый бурунчик за корабликом.