Игры Кришны. Кришитоши
Шрифт:
— Это я уже слышал, — тихо произнес Алекс.
— Ты о чем?
— Об эмоциональном насыщении. А как насчет любви?
— Ты об облаке, которое сладким чувством впивается в тело и через мгновение растворяется в нем. Цвет этой эмоции я передал в «Геометрии характера».
—-Нет, я не об этом чувстве, а о пречистой любви. Всепривлекающей. Если сможешь отразить ее в цвете, станешь непревзойденным мастером.
— Ты знаешь ее цвет?
— Нет, — смущенно ответил он. — Я не могу его передать. Но мне кажется, я начинаю понимать, что такое истинная любовь. Все мы хотим, чтобы нас уважали. Что стимулирует эту потребность? — Словно пытаясь проникнуть в суть
Не знаю почему, но мне стало невыносимо смешно.
— Все перечисленное тобой, — перебил я его, — обусловлено желанием удовлетворить свое ложное эго. Та личность, которая сформировалась в тебе за долгие годы твоей жизни, хочет, чтобы ее удовлетворили всем перечисленным. Ты хочешь, чтобы тебя полюбили? А сам ты любишь? Ты являешься проявлением того чувства, о котором говоришь? Чувством, которое хочешь получать от окружающих, насыщаясь им? Ах да! Я забыл о твоей жизненной позиции. Ты же считаешь, что все в этой жизни можно купить. А это дорогой мой друг, коррозия. Тебе можно смело заявить о себе. Я ложь. Скажи себе я ложь.
Алекс тихо повторил.
— Что ты чувствуешь? — спросил я его.
— Возмущение в сердце своем.
— Значит для тебя еще не все потеряно. Коррозия, проявившаяся в обиходе принятия решений не стала твоим естественным состоянием.
Наш диалог прервал звонок в дверь.
— Это Надежда, — уверенно заявил Алекс и лукаво добавил: — Возможно она не одна. Он открыл дверь, и я услышал знакомые голоса Надежды и Яны.
— Мы за «Геометрией характера», а где Артур?
Надежда не очень отличалась от Алекса взглядами на жизнь. Единственное в чем он ей уступал, так это в жадности, проявляющейся ко всему в жизни. Она была из числа тех женщин, о которых можно смело сказать: «Она торопится жить». За время содержания салона искусств, Надежда соблазнила немало мастеров всегда с одной целью: получить заинтересовавшую ее работу. А может быть, это лишь мое мнение, сложившееся в результате ее нескончаемых попыток соблазнить меня. Как бы то ни было, «Геометрию характера» она получила. Условия, предложенные Алексом, меня устраивали.
Неведомое мне ранее чувство охватило мою душу. На меня смотрели взглядом пречистой любви, подавляющей все сомнения и покорившей меня мгновенно. Она была подобно росинке, вобравшей в себя всю свежесть утра.
— Мы с Артуром говорили о любви, — словно пытаясь выставить на всеобщее обсуждение тему, заявил Алекс и высказал мои сомнения. — Артур считает, что любовь-это форма ухода от действительности. Эдакий спасательный круг. А что скажешь ты? — обратился он к Надежде.
— Для меня, — ответила она. — Любовь — это магия. Ее невозможно передать словами. Любовью надо жить. Как женщина скажу: ты можешь обладать идеальной фигурой, но если в тебе нет любви, твоя красота — мертва. Любовь нужно холить и лелеять, насыщаться ею. Пока ты насыщаешься ею, ты живешь. Именно она пробуждает в нас жажду к жизни, зарождая желание в сердце. Когда они не реализовываются и умирают, мы скорбим по ним. Эта скорбь проявляется в отсутствии радости в жизни, как у тебя. Мне кажется, мы приходим в этот мир с целью изменить себя, насытившись любовью. Вот только ее всегда не хватает, — выговорив последние слова с досадой, она взглянула на портрет моей матери, и продолжила, обратившись к Яне. – А что ты думаешь о любви?
— Я согласна с тобой. Любовь не передать словами. Ты принимаешь ее или нет. Она лежит за пределами женского и мужского начала. Любовь — это наше естественное состояние, в котором мы не врем себе,как в детсте босиком бегать по лужам под летним дождем, опьяненные своим естеством.
Закончив говорить, Яна смущенно посмотрела на меня, словно передавая эстафету.
— Любовь — это луч света, который тонкими нитями пронизывает все мироздание. Она проявляется в нас в силу накопленного опыта, и чем чаще мы предаемся ей, тем обширнее наше представления о ней. Люби и делай все, что хочешь, — закончил я.
Надежда, с удивлением выслушав меня, встала и высказала свое пожелание.
— Надеюсь, что следующая твоя выставка будет посвящена этому чудесному чувству. В конце концов, твою мать звали Любовью. Ты говорила, что слышишь завораживающую мелодию в присутствии Артура? — обратилась Надежда к Яне. — Будет справедливо, если ты и нам позволишь услышать ее. Артур мастерски передает гармонию звука в цвете.
Взяв Яну под руку, она повела ее в комнату, где находились работы, подготовленные к выставке.
— Яна унаследовала огромное состояние от своего дяди, эмигрировавшего в Канаду в послевоенные годы. Умирая, часть своих денег он передал управляющему своей корпорацией, а большую часть отписал ей, — Алекс произнес это шепотом , с блеском в глазах и замолчал, наблюдая за моей реакцией.
Сказанное Алексом привело меня в замешательство.
— Ты не перестаешь меня удивлять. Еще несколько минут назад ты говорил о высоком чувстве.
— Я сказал что-то противоречащее ему? — Смутился Алекс. — Материальное благополучие делает отношения прочнее.
— Любовь делает отношения прочнее. Если нет любви, отношения ржавеют, — ответил я.
Надежда позвала Алекса. Когда он вышел, Яна заняла его место. Ее русые волосы, прямой пробор и ясный взгляд голубых глаз завораживали меня. Казалось, я знаком с ней много лет. Глядя друг другу в глаза, мы взволнованно молчали. Я переживал лучшее из чувств, которое когда-либо испытывал. Мне даже показалось, что я на мгновение уловил тот самый цвет, цвет всепривлекающей чистой любви. Он просто присутствовал во всем, что нас окружало и насыщал пространство своим колоритом.
Алекс вышел из комнаты. В руках у него было полотно.
— Мы забрали «Геометрию характера» — улыбнулась Надежда. Яна вкрадчиво шепнула мне на ухо: «У меня чувство, будто мы с тобой знакомы не один десяток лет».
Этими словами она подчеркнула то, что я сейчас переживал. Проводив их к дверям, я присел у своей работы «Окно, или Портрет оскорбленного» и погрузился в сон.
Сон
Окно, или Портрет оскорбленного
Стемнело. Жизнь замерла. Приготовившийся ко сну город показал свое новое лицо. Глядя в окна домов, можно было почувствовать тепло чужого семейного очага.
Дома стояли в тридцати метрах друг от друга. Между ними много лет назад была вымощена дорога. Вдоль нее, по обе стороны, также много лет назад были посажены деревья. В одном из этих домов жил мужчина средних лет; он был худощав, скулы и крупный нос сильно выделялись на его лице. Осознавая, насколько необычна его внешность, на улице он чувствовал себя неполноценным и оскорбленным.
Дни казались ему скучными. Но когда оживала ночь, огни домов по соседству, загорались в его душе. О них он знал все, за них он переживал. Тяжело переносил разлуку с теми соседями, которые перебрались в другие дома. Тяжело ему было и сейчас. Три окна, центральное из которых было прямо напротив его дома, были темны. Он засыпал и просыпался с мыслью об утрате.