Игры олигархов
Шрифт:
– Да, - подтвердила явно заинтригованная Люба.
– У меня денег нет, - честно предупредила Ярослава.
– Я пойду.
– Сиди, - одернула ее Света.
– У меня есть, я заплачу, - заискивающе улыбнулась женщине, но та смотрела на Суздалеву, а не на нее, и будто увидела что-то, но промолчала.
Перетасовала колоду и разложила.
– А вас больше, подруг-то. Вот еще одна, змея. Вот другая - светленькая, а черному достанется. Далеко она уже.
– Инна.
– Карты имя не пишут, - зыркнула на Любу женщина и давай дальше смотреть.
– Не вернется она.
– Как? Убьют?
– ахнула
– Зачем?
– опешила женщина.
– Как же убитая тебе дитя родит? А он вот он, мальчонка. Ага, вот еще одна из ваших, вот она точно полуживая, беда с ней. Что есть она, что нету, и ничего у нее нету.
Любимый был - умер, подруги были - забудут, разбегутся, родители…
– Как умер?
– дошло до Ярославы, что женщина про Ларису и Диму говорит.
– Так. Был и нет.
– Не может быть.
– Ну, это вы потом обсуждать будите, - недовольно поджала губы женщина. Света стиснула руку Ярославы: помолчи пока, пожалуйста. Та смолчала, но мысль в голове засела, как нелепая. Не верила она, что
Дима умер. Когда бы успел? Как, почему? Не мог. Значит и остальное, что гадалка говорит - туфта.
– А, вот! Ну, что?
– спросила гадалка.
– Знать хотите, откуда ветер дует? Не скажу, но точно скажу, что закончить все может та, что ближе всех к этой вот, что всего лишилась, стоит. И как оно, чего - от мужчины, что вокруг нее сеть плетет, зависит. Ему поперек не встать - силен очень. Возьмет свое все равно. Неустойчиво все, неопределенно. Тут вам каждой на орехи падает, однако и неявно.
Значит, может сбыться, может нет.
Девушки на Суздалеву посмотрели, в обрисованном образе ее и
Алекса узнав.
– Ерунда все это, - не стерпела Ярослава их взглядов.
Женщина уставилась на нее:
– Ты вот неверующая, болтаешь много. А скажу я тебе, что года не пройдет, как Бог тебя приберет…
Ярослава отпрянула, побелела.
– … Но за год этот ты за всю жизнь наживешься. Судьба твоя сбила уже тебя и водой окрестила, да ты того не ведаешь, бьешься еще и что дадено к лучшему - теряешь. А еще скажу, что идешь ты, сама не зная куда, а каждая минуточка твоя, что песочек в часах песочных течет. Каждый шаг твой что-то решить может. Но часа не пройдет, как обратно уже не повернешь. День пройдет - чему цену не знала - узнаешь, неделя пройдет - себя не узнаешь. Цени что дают, глупая, пока возможность есть, успей сделать, что тебе предназначено, а то ведь поздно будет. Пожалеешь.
Ярослава сидела парализованная глубинным страхом и как наяву услышала шум дождя, почувствовала толчок в плечо. Взгляд Алекса, улыбка, запах кофе и ванили, мягкий, глуховатый голос и дождь, дождь за окном кафе…
Леший. Все он! Мефистофель!
Как карты в руках гадалки, мелькнули картинки: Алекс - она -
Дима, свет фар. Алекс - Гриша, Алекс - Гриша - она - Инна.
Надо убрать его из своей жизни, вычеркнуть и тогда все будет хорошо. Всем будет хорошо.
Девушка поднялась и, каркнув "до свидания", вышла из квартиры.
Пошла вниз с единственным желанием послать Алекс так, чтобы он в принципе дорогу к ней забыл.
Мужчина сидел в машине и изучал фасад здания, приоткрыв дверцу.
Увидев Ярославу, улыбнулся, будто не заметил ее винящего взгляда:
– Дела закончены?
– Да. Как и наши с тобой отношения. Никогда больше не появляйся.
Никогда!
Леший молча выслушал ее, оценил состояние и лениво вылез из машины, встал рядом.
– Гадость нагадали?
– С чего решил, - вспыхнули удивлением глаза девушки.
– Ясновидящий от психологии. Три девушки едут в Тмутаракань, но благородных кровей - в дом времен примерно Александра третьего. Едут возбужденные, нервничают. Ты угрюмо молчишь, уходишь с ними, возвращаешься одна, но зла, как все трое. Выговариваешь мне, причем без обиняков: "до свидания", сходу, в лоб. Вывод: девушки пошли гадать на суженных, что-то в раскладе выпало не так и не факт что про меня, но ты прониклась, сложил по косвенным, близким к достоверным фактам и ринулась ко мне, чтобы до приход подруг поставить точку. Ты испуганна, неадекватна. Твоим словам грош цена, как вашей гадалке. Хочешь, я погадаю тебе и твоим подругам?
Ярослава задумалась и растерялась. С одной стороны все логично, но Алекс умеет убеждать. С другой стороны, она и до гадалки не хотела, чтобы он появлялся, чтобы напоминал о себе. С третьей…
Черт его знает!
– зажмурилась, закрыла ладонями глаза: "запуталась, совсем запуталась".
– Ну, иди сюда, - потянул ее к себе мужчина, обнял и склонился к лицу, ближе губами к ее губам.
– Тебе не стоит верить всему, что говорят. Информацию о будущем можно считать, но она меняется ежечасно, если не ежесекундно. Потому что мы меняемся, мы обновляем ее. Это как обновление старых компьютерных программ. Когда Гейтс выпустил первый Windows, он был очень ограничен, но следующий стал шире и оперативней, следующий универсальней. И что нельзя было сделать на первой версии, можно легко осуществить на второй. Будущее нельзя поймать за хвост, как нельзя остановить прогресс, но и то и другое можно как строить, так и использовать на свое усмотрение. Мы строим будущее, не гадалки, и они проводники не в наше будущее, а в нашу психику, в подсознание. Стоп кадр - вот что они видят. Оттиск состояния в данный момент, в данном месте и данном настроении, и логическая дорожка, что приводит из него к тому или иному событию.
Но состояния меняются, меняется отношение к каким-то вещам, с ними меняются матрицы будущего.
Он постепенно снижал голос, гипнотизируя Ярославу как удав кролика и та зачарованно смотрела в его глаза, вникала в услышанное и успокоилась, расслабилась, забылась, словно ушла в полудрему.
Алекс накрыл ее губы поцелуем, прижал к себе, проникая языком в рот, рукой под куртку на спине, под рубашку, и в тот миг, когда его горячие пальцы коснулись ее кожи, Ярослава очнулась, оттолкнула его, отпрянула.
Ей показалось, что она подверглась гипнозу, сознательному подчинению ее ему, подлому применению запретных методик на человеческую психику, и возмутилась. Поняла, что не желает иметь что-то общее с человеком, что не знаком с этикой, что не считает зазорным по воле своей прихоти давить на психику человека. С человеком, что легко и без всяких моральных метаний переступает границы дозволенного.
– Не трогай меня!
– вытерла губы.
– Я не твоя пациентка.
Никогда больше не появляйся. Не хочу тебя видеть! И знать не хочу!