Игры олигархов
Шрифт:
– Пятьсот.
– Рублей?
– Тысяч. Евро, - буркнула.
Мужчины переглянулись, не веря. Молодой пристальней девушку оглядел, чуть не в сапожки к ней заглядывая, но дельного все едино ничего не нашел, и присвистнул с намеком Петровичу: смотри, как бы клиентка из "дурки" не оказалась.
– Сколько? Еще раз, пожалуйста?
– попросил Сечкин: может ослышались или девушка оговорилась? Суздалева визитку как раз нашла и порадовалась:
– Пятьсот тысяч евро, - повторила, хлопнув на стол перед мужчиной
Валентин Петрович с минуту Ярославу рассматривал, как разгадывал.
Взял визитку к свету поднес, прочитал, на девушку покосился и вздохнул тяжело, не глядя товарищу картонку передав.
– Н-даа, - потер ладони, запечалившись.
– Знаете что… как вас?
– Ярослава Суздалева.
– Ага. Вот что, гражданка Суздалева, все это…
– Тьфу ты!
– выдал молодой, ознакомившись с визиткой, кинул ее на стол и пошел на свое место, потеряв интерес.
Ярослава ничего не поняла, посмотрела на него удивленно, на
Сечкина уставилась. У того лицо как яблоко печеное сморщилось:
– Печально, конечно. Поверьте, я очень сочувствую вам, но… - потянул лист из-под ее руки, что сам же выдал.
– Помочь ничем не могу.
– Испугались?
– поняла по-своему его отказ девушка. Взгляд обвиняющим стал.
– Нет, - заверил проникновенно, глядя на нее ласково, как на больную.
– Просто вам к другим специалистам надо. Я понимаю желание выделиться, понимаю желание по-легкому деньжат срубить, но милка вы моя дорогая, надо ж головой малость соображать, что вы делаете и что из этого выйдет.
– Вы о чем? Вы мне не верите?
– Верим!
– кивнул молодой, всем видом показывая обратное. И по стопке бумаг слева от себя хлопнул ладонью.
– У меня тут, таких как вы потерпевших, вон сколько. Одну Зверев изнасиловал, другой
Деребаско каждый день звонит, терроризирует, третьей сам Черномырдин фугас под кровать заложил… Вы б шли, а?
– скривился умоляюще.
– Пока по шее не получили.
– Но я правду говорю.
– Верим!
– встал Сечкин, подняться ей помог и повел почти обнимая из кабинета.
– Я вам совет дам, по-дружески, по-мужски.
Идите вы сейчас прямиком в больничку, запишитесь на прием…
– А мы были!
– вспомнила.
– С ним и были! В пятом травмункте!
Вы спросите, они подтвердят!
– С Лешинским были?
– Да!
– В пятой?
– Да!
– Замечательно! По поводу?
– Я головой ударилась, - и сникла, увидев во взгляде мужчину нескрываемую издевку.
– Понимаю. Сочувствую. Так может, подлечитесь, потом к нам.
– У вас после травмы галлюцинации, фантазии обострились видать,
– выдал с презрением молодой.
Сечкин открыл дверь перед девушкой и заботливо подтолкнул посетительницу в коридор:
– О здоровье заботиться надо. Не хворайте. Всех благ, - и бухнул дверью перед носом.
Ярослава чувствовала себя клоунессой, облитой грязью. Ее опять оставили один на один с жизненноважной проблемой. Понимание, что помощи ждать не от кого, сил не прибавило.
Она постояла, набираясь терпения, толкнула дверь в кабинет, и без слов забрав визитку со стола Сечкина, пошла на улицу, не взглянув на милиционеров. Ее разочарование в правоохранительных органах стало обширным и глубоким. А презрение - безразмерным.
Она шла, не зная куда и все силилась, что-нибудь придумать.
– Александр Адамович?
– постучав, заглянул в кабинет Лешинского
Штольц. Тот оторвался от бумаг, кивнул - пройди.
– Паспорт, - положил перед ним книжечку.
– Почему один?
– Загран не нашли. Возможно, его совсем нет.
– Так узнай точнее. Нет - сделай. Где она, узнал?
– В седьмом отделении милиции.
– Где?
– Алекс подумал, что ослышался.
– В седьмом отделении милиции.
– Тааак, - откинулся к спинке кресла.
– Сюрпри-ииз. Интересно, что она там делает?
– Сидит у следователя.
– Угу, - Алекс покрутился в кресле, обдумывая столь неожиданную новость и, хохотнул.
– Я очарован! Кому еще могла прийти в голову подобная мысль? Милиция! Бог мой, как все запущенно!… Идите, Адам, и узнайте там, по возможности, сильно ли смеялся следователь.
– Понял.
– Машину приготовь, через час мне нужно быть в Слободке.
– Уже, Александр Адамович. Карельский отзвонился - вас уже ждут.
– Хорошо. Иди.
Мужчина ушел, а Алекс все улыбался, смакуя новость.
Нет, Ярослава решительно эталон наивности. Пришло же в голову!
Настроение Лешего немного поднялось, и он с большим рвением углубился в работу. Однако меж строк документов ему то и дело мерещился образ глупой девчонки.
Муха запуталась в паутине, но так и не поняла этого.
И встал: ладно. Сегодня дела - завтра забавы.
Сгреб просмотренные договора и двинулся на выход.
Ярослава бродила по улицам, надеясь что-нибудь придумать. Ей до слез было жаль убегающих безвозвратно минут, себя, девочек, жизнь, что канула так быстро и бездарно.
Ей звонили подруги, видимо испугавшись, что она пропала, как Инна и Лариса, но она не брала трубку. Ей нечего было сказать им - слезы душили.
День постепенно клонился к закату, а она так ничего и не придумала. Ей до коликов не хотелось становиться содержанкой и год потратить на усладу Лешего, которого возненавидела всеми фибрами души. Целый год видеть его рожу, год жить как на вулкане, переживая за подруг, потерять год учебы, себя, окружение, привычный кругу и оказаться в лапах маньяка, превратиться из студентки в игрушку - даже думать об этом было невыносимо!