Игры с призраком. Кон первый.
Шрифт:
— К тому, что мне по 20 раз приходится объяснять тебе элементарное! А ты словно не слышишь, толкуешь свое. Тебе больно, неприятно, а мне? Мне приятно выставлять себя…предательницей? Еще немного и ты начнешь упрекать меня, счет выставишь за то, что вытащил меня тогда, сделал полноценной. Я очень благодарна тебе, спасибо! Но жить с тобой я больше не хочу! Давай не будем заниматься садомазохизмом, ты отписываешь дочери Аштар, я забираю ее, и мы мирно расходимся.
— Зачем тебе моя вотчина?
— Не мне, а Велене!
— Велена слишком мала. Кто будет править до ее совершеннолетия? Твой избранник?
— Может быть, я пока не думала об этом. В крайнем случае, я и сама в состоянии.
— Не сомневаюсь, — Ричард зло уставился на нее. Его переворачивало от ненависти и отвращения. — Ты не слишком многого хочешь? Родовая алчность взыграла?
— Да какая может быть корысть от твоего Аштара? У него самая низкая статья дохода.
— Тогда зачем он тебе? Почему именно он?
— Потому что я осознаю свою вину перед тобой и не хочу тебя грабить — это было бы несправедливо. Нам с Веленой хватит того, что он дает. Это мелочь, пустяк, согласись.
— Этот `пустяк ` принадлежит моей семье тысячелетия!
— Да, поэтому Крес и Аштар самые стабильные и не нуждаются в реформах. Управлять ими будет не трудно. И потом, я хочу минимизировать твои утраты.
— Ты шутишь? Ты издеваешься надо мной, да? — нахмурился король и вдруг взвился, откинул стол и, грубо схватив Анжину, выдохнул ей в лицо: Ты ничего не получишь! Ни Крес, ни Аштар, ни развод! Кто твой любовник? Ну? Кирилл? Это после встречи с ним ты лишилась рассудка?!
— Ты сошел с ума! — попыталась вырваться оскорбленная Анжина, но тщетно. Ричард тряхнул ее, как куклу, не жалея, до боли стиснув плечи. В голове мутилось от острых, вяжущих на зубах, с почти ощутимым привкусом горечи, негативных эмоций:
— Это ты сошла с ума! Ведешь себя, как отвязная стерва! Топчешь все, что нас связывало! Ломаешь семью, калечишь будущее детей, разлучаешь их! Что с тобой произошло? На кого тебя потянуло? Чем я тебе стал немил? Почувствовала себя женщиной?! У нас были еще какие-нибудь проблемы, о которых я не догадывался?! Может, я уже не удовлетворяю тебя, на сторону потянуло?! Роль жены и матери тебе надоела, в любовницы желаешь?!
Анжина, сверкнув зелеными глазами, резко извернулась и влепила мужу звонкую пощечину, а пока он растерянно хлопал ресницами, приходя в себя, вырвалась и стремительно побежала во дворец.
Ричард погладил горевшую щеку и с горечью смотрел вслед жене: 'славно` пообщались. Вы псих, Ричард! Теперь она точно не передумает. `
Он со злостью пнул ненужный стул и, пытаясь успокоиться, уставился на воду.
Анжина, оскорбленная до глубины души, рыдая, как пущенная стрела пролетела по зеленой лужайке, ворвалась во дворец и, шлепая босыми ногами по паркету, бежала по залам, пытаясь унять слезы. И натолкнулась на Криса, идущего в сторону выхода. Тот растерянно уставился на ее заплаканное личико и замер в дверях, придерживая створки:
— Что случилось? Он обидел тебя?
Она прижалась к его груди, дрожа, не в силах что-либо сказать. Граф с благоговением смотрел на пушистое золото волос у своего лица, чувствовал, как её слезы пропитывают рубашку, и несмело обнял королеву, успокаивая.
— Крис, милый, почему? Как он может?.. — рыдала Анжина, цепляясь за лацканы его пиджака, а он услышал лишь — милый. И тут же прижал ее к себе, зарыв дрожащую ладонь в пух волос, боясь, что сейчас она оттолкнет его, опалит презрительным взглядом, убежит, и развеется очарование, оставив лишь привкус горечи на губах. Но — нет.
Пару минут женщина доверчиво прижималась к его груди, даря блаженство, успокаиваясь под его невольной лаской, и несмело отодвинулась, посмотрела в глаза и словно душу забрала. Нежность, любовь, страдание — вот что было в ее взгляде.
— Прости, я не могу так. Он еще мой муж, — прошептала тихо, будто оправдываясь.
Крис замер, боясь поверить, и не смело, чуть дыша прикоснулся к ее губам, не устоял. Она не оттолкнула, не вырвалась, и граф задрожал от свалившегося на него счастья. Минутные объятья, минутный поцелуй, трепет ее тела, неприкрытое обожание в ее взгляде и тихий, манящий, обещающий блаженство шепот:
— Надо подождать. Ты потерпи…
И словно жизнь под откос.
Сколько он мечтал об этом? Сколько ждал? И вот свершилось!
Анжина отступила, высвобождаясь из его объятий, не смело, не хотя отступая. Он рванул за ней, не смея поверить в происходящее, не желая терять, протянул руку.
— Нет. Потерпи… — прошептали ее губы и она, сорвавшись с места, выбежала в фойе. Крис замешкался лишь на секунду, оглушенный свалившимся счастьем и рванул следом, но увидел лишь голые ножки, бегущие вверх по лестнице, да растерянные лица охранников.
Не догнать, а как хотелось!
Он прислонился к стене, пытаясь унять дрожь и блаженно улыбаясь: 'Милая, милая моя! Анжина любимая! Я подожду, не сомневайся! Его сердце одаренное не просто надеждой, а уверенностью, выпрыгивало из груди. `Это я! Я! Тот, кого она любит — я! Мы будем вместе! `
Сбылась мечта стольких лет, его мука и постоянная боль, отчаянье, с которым он сжился, ревность и терзания души, эти, казалось, вечные и неистребимые спутники его жизни, наконец, отступили.
Он, гордо расправив плечи, отлепился от стены, с превосходством и глупой павлиньей напыщенностью посмотрел на охранников, еле сдерживая крик радости и желая хоть с кем-то поделиться ею, выказать свою исключительность. Но те и не глянули в его сторону, с каменными лицами смотрели на входную дверь. Крис посмотрел туда же и замер.
Ричард, привалившись к косяку и засунув руки в карманы, недобро, с долей презрения разглядывал своего друга, сверля его пронзительным взглядом синих глаз. И будто в душу заглядывал и читал в ней, как в открытой книге. Как укор возник, заноза в пальце, придавил взглядом, как могильная плита, и словно смертельный приговор вынес!
`Пусть! Его время кончилось! Она согласна быть моей!` — твердил себе граф, но в груди предательски дрогнуло, заныло неприятно что-то: то ли душа, то ли совесть. И взгляд ушел в сторону: глаза сами опустились, не в силах прямо смотреть в глаза друга, выдерживать немое обвинение. Муторно стало, противно самому себе, как будто низкое что-то совершил, подленькое. Ричард так ни слова и не сказав, отлепился от стены и вышел, а Крис остался стоять, смущенно рассматривая носки ботинок.