Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
— Здрава будь на долгие лета государыня Халена Солнцеяровна, светлая Богиня — воительница, — пропел ласково и ладонь к грудине приложил, поклон отвесил ленивый, только головой. Не привык гнуться-то.
Халена в ответ кивнула:
— И тебя долгие лета здравствовать княже Богутар, славный сын, славного отца.
Кирилл даже не пошевелился, маячил за спиной женщины со значением на мужчину поглядывая: мыслишки спрячь свои и обломись по всем фронтам.
Богудар оценил предостережение, улыбнулся, но взгляд холоден стал, как ночь в горах.
— Почто не представилась, Халена Солнцеяровна? Свары б не было и неловкости.
— Не привыкла величаться в ответ на более чем спорное гостеприимство. Но то дело прошлое, не так ли?
— Так, — улыбнулся шире и рукой в сторону расстеленной на траве скатерти простер. А на ней мисы и мисы — с караваями, яблоками мочеными, осетриной, какими-то кашами или кулешом. — Честь для меня хлеб соль с тобой разделись, а и задружную чару испить, абы кануло вовсе старое и помянули обиды учиненные.
— Я с побратимом, — на Кирилла посмотрела, а тот взгляда с кнежа не сводит и все меньше ему мужчина нравится.
— И ему рады, — заверил, не глядя на мужчину.
Халена Богутару клинок им даренный протянула:
— Больно дорогой подарок, не могу принять, а поутричаю с тобой с радостью.
Мужчина подумал, посверлил ее взглядом и клинок забрал.
Гости к скатерти пошли и, Халена тихо бросила другу:
— Настороже будь, не то, что-то.
— Понял уже, — так же тихо заверил тот.
— Сроду с земли не завтракал! — поддел князя, усаживаясь — ноги как у хефесских монахов в литургии сложив, и Халена так же села — ноги крест накрест под себя поджав.
Богутар сглотнул оскорбление мужчины — после поквитается:
— Прощенья прошу — в походе все наскоро.
— Ничего, — зыркнула недобро на друга женщина: язык хоть прикуси!
Кирилл пирог сгреб, моча.
Богутар чуть позеленел от его наглости. Ладо бы Дева — воительница первой его хлеб соль отведала, так нет, слуга поперек всех полез. «Побратим», как же!
— Вина принесу, — встал.
— Ты б помолчал, а? — предложила Шерби Халена, как только кнеж к берегу спустился. Тот кивнул: обязательно!…
— Шнурки только поглажу и сразу молчать стану.
Тьфу!
— Опять на неприятности нарвешься.
— А здесь, куда не глянь — неприятности, только одни с кулаками, а другие еще и с мечами. Ты кушай резвее и сваливаем. Не нравятся мне мужики у пирса, и много их слишком. Если это чудо с косичкой на ладью пригласит — соваться не вздумай.
— Не дура, поняла уже, что дело нечисто. Вино не пей.
— Благодарствую! — чуть не подавился Кирилл, вспомнив вино в харчевне. Да он лучше от жажды помрет!
— Меня одно мучает — роски полешане или не роски? — протянула задумчиво женщина, горбушку хлеба жуя. — И клинок мне знаком, видела я его где-то и все тут! Только где, у кого? Не у Богутара точно, его я первый раз вижу.
— Ерундой занимаешься. Кто бы не были — у нас дороги разные.
— Согласна. Но со мной понятно, а тебе-то чем Богутар не понравился? Вы с ним вроде не сцеплялись, как и к лютичам с росками счета у тебя нет.
— Я его оплатил, — губы оттер. — Вместе со всей компанией «Богов». А Богутар этот мне и не обязан нравится, у меня ориентация нормальная.
— Любопытно, — глаз прищурила и на локти легла, на Кирилла с подозрением уставившись: что она пропустила, интересно? — Когда это и какой счет ты оплачивал?
— Всей толпой сюда прибыли, тебя, вернее клон в святилище мирян нашли. Все честь по чести — с мечом лежишь, хрустального гроба не хватает для антуража. Ну и вломили со всей дури черным, а кто они были — роски или лютичи пофигу как-то было. А потом вернулись и ты тут, здрассте. Ребят положила.
И смолк, видя, как расширились зрачки Анжины, глаза цвет поменяли.
"Так вот в чем дело! Вот почему Ричард тогда ничего не слышал и озверел! Ну и в чем он виноват?! Какие ответы я от него хотела?!"
— Почему ты молчал? — уставилась на Кирилла обвиняя, лицо от выступившей вмиг испарины оттерев.
— Ты тоже не особо разговаривала, — парировал и молока прямо из кувшина хлебнул. — И что теперь? Домой захотелось сразу?
Анжина ворот куртки рванула, побледнев, головой качнула: как все просто. Вот они, последствия замалчивания и недоговоров.
— Поздно, — напомнил Кирилл, слукавив. — Билеты у нас в один рейс были. Так что, трусцой до Полесья и живем, хлеб жуем, как ты хотела.
"Я дела завершить здесь хотела. Ребятам помочь с лютичами расправится. И умереть в бою, а не увечной обузой в постели!…"
— Но говорят, лютичи опять собираются.
Шерби плечами пожал: мне-то на все эти кланы и племена.
— Кто там был — всех зачистли. А кто жив остался в своих норах, мы не виноваты.
Богутар вернулся — в руке чаша, а гостям — у Наймар и Кудеяр.
— Заздравную на долгие лета.
— У нас по зимам года чтут, — заметила Халена. — А и не пьем мы вина, княже, не обессудь.
— Обиду в том зрю, — заметил осторожно мужчина. — По глотку, присветлая?
— Халена меня кличут, и не Боги мы, не величай.
— Кто ж тогда?
— Люд княжий, рода мирян. Гридни Мирослава.
— Слыхал я про одну ратницу Мирослава, кнежа славного, только баяли люди верные, посекли ее, — заметил Богутар, чарку отставляя. На колено поджатое руку положил, женщину разглядывая, а взгляд светел, глаза поблескивают и губы улыбка изгибает. — А еще бают, невестою она была, а вот твоего жениха не ведаю. Есть ли, нет сокола?