Игры Сатурна. Наперекор властителям
Шрифт:
— Возможно, и робот просто не обращает на все это ни малейшего внимания, как и многие люди, — сказал Куроки.
— Если догадка Хью о «черном ящике» верна, — медленно добавила Фридерика, — тогда раса роботов скорее превратилась в охотников, вместо того чтобы быть дичью. Как будто человек произошел от тигров, а не от человекообразных обезьян. Как велики были бы психологические различия тогда?
Никто ей не ответил. Она устало оперлась о Даркингтона. Куроки отвел от них взор, конечно, не столько из-за тактичности, сколько из-за острого чувства одиночества. Его девушка находилась за тысячи миль отсюда, в небе, и он не мог связаться с ней, чтобы попрощаться.
Тершо говорил добровольцам, что эта экспедиция не представляет собой никакого риска. Он будет здорово виноват в том, что позволил трем людям — трем процентам всей человеческой расы — рисковать жизнью. Если произойдет что-то непредвиденное, «Травелер» задержится на некоторое время в надежде, что корабль-разведчик еще каким-то образом сможет вернуться. Но в конце концов «Травелер» отправится к звездам. Девушке Куроки придется заиметь другого отца своему сыну, которого она могла бы иметь от Сэма.
Как бы мне хотелось, черт возьми, чтобы Фредди тоже была с ней вместе в небе,— думал Даркингтон. — Или нет? Может, мне просто полагается это желать? Господи! Перестань! Думай о будущем!
Его мысли крутились, как колеса автомобиля, завязшие в снегу. Что делать, что делать, что делать? Ружья у него теперь не было, у Куроки больше не было ракетницы, не осталось ничего, кроме некоторых приборов и инструментов. В задней части пещеры, возможно, и хранилось какое-то оружие, с помощью которого человек смог бы продержаться в сражении не больше минуты. (Только мгновение ужаса до того, как гигант приблизится или кончится заряд батареек, прежде чем тебя раздавят.) Петля, которая обвивала его талию, была приварена к многотонной глыбе железа и делала все эти мечты неосуществимыми. Они должны каким-то образом войти с роботом в контакт, просить, угрожать, обещать, обмануть. Но робот не обращал никакого внимания на теорему Пифагора, начерченную на песке. Что же тогда? Как можно сказать: «Я — мыслящее существо» — чему-то, что не было живым существом вовсе?
Хотя, что такое живое? Это то, когда белки из поколения в поколение становятся неотъемлемой частью любого живого создания? Если старинные морские плоты были не чем иным, как сложным механизмом, на каком этапе развития их предшественников возникла жизнь? Нет, перестань, ты же биолог, ты прекрасно знаешь, что любой из этих вопросов не повлечет никаких ответов, а только рассуждения, и во всяком случае ничего не поделаешь с тем, что сохранилось сообщество из определенных белковых структурных единиц, которым так иррационально отдается предпочтение.
— Я думаю, они общаются по радио, — тихий голос Куроки звучал довольно странно в пульсирующий мыслями голове Даркингтона. — Возможно, он не понимает, что и звуковые волны могут быть средством общения. А может быть, он просто глухой. В этих джунглях железяк уши совершенно бесполезны. А наши радары сломаны. — Он начал рыться в контейнере девушки. — Я хочу пощупать немножко тебя, Фредди. Твой скафандр не такого типа, как мой. Но я думаю, что смогу сварганить один работающий прибор из останков наших трех, если смогу позаимствовать некоторые точные инструменты и приборы. Если мы будем производить систематические шумы в том же диапазоне, в котором он разговаривает, робот, вероятно, заинтересуется и попробует понять нас.
— Сэм, — сказала она тихо, — с такой идеей ты можешь ощупывать меня сколько угодно.
— Я забираю затвор орошающего устройства, — Даркингтон услышал, как Сэм хихикнул. — Я в этом чертовом костюме такой потный, как будто сам только что попал под дождь.
Куроки начал осуществлять задуманное.
Даркингтон, не имея возможности помочь ему, страдая от стыда потому, что не мог сам ничего придумать, стал наблюдать за роботами. Они спаривались, не обращая внимания на людей. Фридерика задремала.
Как медленно тянулась ночь. Но старушка Земля вращалась так же устало, как… как устал он сам… Даркингтон заснул.
Он проснулся от удушья.
Великан навис над ним Высокий, огромный, выше неба, он стоял, расставив ноги, убеждаясь, что они проснулись, и смотрел на жалкую, едва начатую работу Куроки своими пустыми глазами. Одна его рука по-прежнему представляла горелку, другая же была новая. Робот был неумолимым и бездушным, как божество. На мгновение полупроснувшееся «я» Даркингтона почувствовало себя униженным перед гигантом.
Затем горелка выплюнула пламя, разрезала проволоку, и Куроки был освобожден.
Фридерика закричала:
— Сэм!
— Не так страстно… приятель, — пилот задыхался в руках робота, — Я рад, что понравился тебе, но… ой… осторожней!
Свободной рукой робот с любопытством стал выкручивать левую ногу Куроки. Скафандр разорвался по швам, Куроки заорал. Даркингтон подумал, что он слышал хруст ноги выдернутой из сустава.
— Нет! Ты, проклятая железка!
Даркингтон бросился вперед. Проволока вернула его на прежнее место.
Фридерика закрыла руками стекло шлема и молилась, чтобы Куроки был мертв.
Но он все еще был жив. Он даже не потерял сознания. Он продолжал кричать, когда робот воспользовался каким-то рычагом, чтобы высвободить его ногу из скафандра. Вещество, которое обеспечивало герметичность, порвалось между слоями ткани, и находящийся внутри воздух вырвался наружу из его скафандра.
Робот бросил Куроки и отпрыгнул, отчаянно обмахиваясь. «Струя кислорода», — подумал Даркингтон сквозь затуманенное сознание. Кислород был почти так же опасен, как флюорин, а на Земле не было свободного кислорода с тех пор, как… Агония Куроки затихала.
Робот приблизился снова с большой осторожностью, присел над пилотом, ткнул рукой в распростертое тело, оторвал кусок для того, чтобы рассмотреть поближе, и отбросил его прочь. Металлические соединения, казалось, больше пришлись ему по вкусу.
Даркингтон смутно понял, что Фридерика лежала на земле рядом с Куроки и плакала. Биолог и сам мог бы прикоснуться как к роботу, так и к трупу. Однако он отодвинулся, что-то бормоча и всхлипывая.
Робот получил хороший урок с газом, но все равно был намерен продолжать свои исследования. Он встал, отошел на безопасное расстояние, и из его руки с горелкой вырвался тонкий луч синего пламени. Тело Куроки было разделено надвое прямо посередине.