Игры скорпионов

Таро Марта

– Сударыня, простите, я не слышал, как вы подъехали. Позвольте представиться. Меня зовут Лаврентий Островский. Я недавно унаследовал имение Афанасьево, а сейчас нахожусь здесь в отпуске по ранению, и вот – пытаюсь рисовать.

Долли засомневалась, прилично ли знакомиться с новым соседом в лесу, но, с другой стороны, не бежать же от него сломя голову. Пришлось ограничиться обычной любезностью:

– Вы выбрали самое красивое место во всей округе. Это земля моего брата – светлейшего князя Черкасского, но, я думаю, Алексей не станет возражать против вашего присутствия.

– Благодарю. – Новый знакомый подошёл ближе и сердечно улыбнулся. –

Может, вы позволите мне узнать и ваше имя?

– Дарья Николаевна, – после паузы сообщила Долли.

– А вы не хотите посмотреть, что у меня получилось?

Долли смутилась:

– Разве вы уже закончили? – Она колебалась: стоит ли подходить к мольберту? А что потом? Однако, поняв, что выглядит в глазах мужчины трусихой, княжна гордо вскинула голову, вложила свою руку в ладонь художника и спрыгнула с коня.

Долли прошла к мольберту и взглянула на холст. Способности у Островского явно имелись: перспективу он схватил верно, все детали выписал очень тщательно. Но картина не ожила: в ней не было ни прелести летнего утра, ни ощущения волшебной красоты этого места. В ней просто не хватало жизни! Впрочем, обижать художника столь нелестной правдой не хотелось, и Долли высказалась дипломатично:

– Похоже…

– Вы очень добры, Дарья Николаевна, но я и сам знаю, что пейзажи, а тем более маслом, не самая сильная моя сторона, моя стихия – акварельные портреты цветов. Знаете, ведь у каждого цветка есть своя душа, и когда пишешь его портрет, очень важно это уловить.

Долли чувствовала себя неловко, но художник улыбался так добродушно, а мысли его оказались столь занимательны, что, забыв о приличиях, она вступила в разговор:

– Я никогда не думала о цветах с этой точки зрения, я просто их люблю, но теперь вы заставили меня взглянуть иначе. Что ж, попробую увидеть в цветах душу.

– У вас обязательно получится, – обнадежил её художник, и в его глазах вспыхнули огоньки. – Мне кажется, что душа каждого цветка имеет свою половинку, нарисовав, я начинаю искать её в жизни.

– Не понимаю, – удивилась Долли, мысль собеседника показалась ей странной. – Зачем искать вторую половину, если цветок хорош сам по себе?

– Чем сложнее загадка, тем большее удовольствие приносит разгадка. Вы разве не замечали?

Долли не любила загадок, поэтому сразу же заскучала. Она кивнула новому знакомому и направилась к Лису, послушно ожидавшему хозяйку на дороге.

– Сударыня, я чувствую, что так и не смог донести до вас свою мысль. Мой язык слишком скуден. Но, может, вы согласитесь взглянуть на мои акварели? – Художник шёл следом. – Я бы завтра привез их сюда…

Долли стало стыдно: похоже, что она нагрубила человеку, не сделавшему ей ничего плохого. Пришлось исправлять оплошность.

– Хорошо, я посмотрю ваши работы, привозите их завтра в это же время.

Княжна подвела Лиса к упавшему дереву, с него легко вскочила в седло и поскакала через мост. Ещё четверть часа – и она выехала на широкую дорогу. Начиналось то, что Долли любила больше всего на свете, – безумные скачки на чистокровном английском верховом. Княжна прошептала в бархатное ухо Лиса просьбу поспешить. Её любимец прибавил ходу, и Долли пригнулась к его гриве, подставив лицо ветру. Маленькая шляпка с пером почти сразу слетела и теперь болталась на лентах за спиной. Густые кудрявые пряди цвета красного дерева стали одна за другой вылетать из причёски, и скоро все локоны развевались по ветру, как знамя.

Долли взлетела на

высокий холм, отсюда, как на ладони, виднелось раскинувшееся на берегах Усожи центральное село имения. Над хатами возвышались колокольня и голубые купола церкви, туда-то княжна и направила коня – она собиралась встретиться с подругой. Учитель Морозов, приглашённый в Ратманово ещё покойной княгиней, чтобы обновить только что отстроенную школу, так и остался в имении вместе со всем своим многочисленным семейством. Долли дружила с младшей из его дочерей – своей тёзкой Дашей.

Лис на полном ходу влетел в село. Сады здесь ломились от наливных яблок и чёрно-лиловых слив, и ватаги ребятишек уже с неделю кочевали между дворами. У дома учителя тоже выстроилось с десяток перемазанных липким соком мальчишек, их громко отчитывала высокая и худая, как жердь, барышня в платье с оборками. Русая девушка лет пятнадцати застыла на крыльце, скептически поглядывая на старшую сестру.

«Опять Катрин занесло», – с раздражением поняла Долли.

«Жердь» звалась Екатериной Морозовой. Князь Алексей выделил обеим дочерям учителя приданое – по тысяче рублей серебром каждой – и уже передал эти деньги их отцу. Этот факт получил намеренную огласку, и у Катрин появились претенденты на руку и сердце. Эта девица никогда не отличалась особым умом, а эгоизма и занудства в ней было хоть отбавляй, так что, заимев приданое, Катрин совсем возгордилась и стала просто невыносимой.

Долли остановила Лиса у крыльца, спрыгнула с коня и спросила у своей подружки:

– Ну что, опять Катрин морали читает?

– Слив ей жалко – всё равно большая часть свиньям пойдёт, урожай в этом году такой, что сахару не напасёшься варенье варить. Пусть бы дети ели, да только вместе с нашими братьями ещё и крестьянские ребятишки пришли, а это принцессе уже не по нраву, – прошептала Даша.

– Ладно, постараюсь закончить избиение младенцев, – прошептала Долли и, как будто задумав перевести Лиса в тень, взяла коня под уздцы и прошла между сердитой барышней и мальчишками.

– Боже, Катрин, как ты неосторожна! – воскликнула княжна, замерев рядом со старшей дочкой учителя. – Ты же стоишь на самом солнцепёке! При твоей нежной коже это очень опасно, по-моему, у тебя уже нос покраснел.

– Правда? – ужаснулась Катрин и ринулась в дом.

– Ловко ты её спровадила, – со смехом оценила Даша и предложила: – Пойдём в сад. Можно искупаться, а Лиса поручим Петьке, он его и напоит, и оботрёт.

– Давай зови Петьку, – согласилась княжна.

Десятилетнего Петьку искать не пришлось, тот уже и сам бежал им навстречу, предвкушая возможность поухаживать за Лисом, которого боготворил. Долли передала мальчишке повод и догнала подругу в глубине сбегающего к реке сада. У самого забора братья сколотили для Даши купальню. Длинные мостки заканчивались небольшим домиком, внутри его вдоль стен были прибиты две широкие лавки, а посередине спускалась под воду лесенка с перилами.

Девушки вошли в купальню и стали раздеваться. Долли сняла короткий жакет и кофточку, длиннохвостую юбку амазонки помогла ей стянуть Даша.

– Ты выглядишь как разбойница: голая, но в сапогах, – засмеялась дочка учителя, кивнув на короткие сафьяновые сапожки княжны.

– Не только выгляжу, я – и в самом деле разбойница, – объявила Долли и вытащила из-за голенища правого сапога короткий охотничий нож. – Ты знаешь мою любовь к оружию, но не могу же я пристегнуть к амазонке шпагу, еще сумасшедшей сочтут.