Игры скучающих купидонов
Шрифт:
— Лямур, а ты как думаешь? Справится Замков или нет? — Ассис, задавая вопрос, даже не повернул головы, что стажера определенно задело.
— Амур! Меня зовут Амур! — гавкнул он. — Пора бы запомнить собачью кличку. Я теперь немецкая овчарка, а не вислоухий шотландец!
— Какая разница? — безразлично заметил Ассис. — Что в том, что в другом случае, ты обходишься без штанов. Очень удобно вылизывать собственные яйца…
Пес заскрипел зубами, но утешил себя тем, что приготовил пересмешникам сюрприз. Не пройдет и трех дней, как он накапает «Любарум» в кофе Ассиса. Кто-кто,
«Ха! Да он неравнодушен к нашему красавчику!»
Подтверждение «нежных чувств» пришло в тот же вечер, когда Ассис должен был заночевать у заведующей лабораторией, чтобы стащить у нее ключи. Он был срочно отозван домой, потому как весьма кстати нашелся веский повод — вторжение на их территорию разгневанного Замкова.
Проф мог прекрасно провести переговоры тет-а-тет, но нет, он поспешил позвонить Ассису!
Лямур видел, как тихо радуется Проф, что сорвал ночь любви своему соратнику. А позже наблюдал и вовсе необычное явление, утвердившее стажера в мысли, что старший пересмешник запал на своего помощника. Он не только собственноручно сварил горький кофе в принесенной из магазина турке, но и втихаря отпил из чашки Ассиса, чтобы понять, чем так люб пересмешнику неэстетичный на вид черный напиток.
Стажер улыбнулся. Правда, при этом из собачьей пасти вывалился длинный язык.
Амур повертелся на заднем сиденье и положил голову на спортивную сумку, в самый дальний кармашек которой спрятал «Любарум». Нет, бутылка не была той последней, которую из аптечного холодильника забрала Ключева. Эту он раздобыл, проявив невероятную ловкость и смекалку.
«Четвероногому существу лук и стрелы ни к чему!» — провозгласил когда-то судья, полагая, что кошке, собаке или хомячку, имеющим вместо рук пару лап, трудно будет натянуть тетиву или управиться со стрелой. Что уж говорить о том, чтобы накапать пять капель из одного сосуда в другой! Но не зря Афлорий считался среди студентов гением. Он мог найти выход из любой ситуации.
Услышав, что Кирюсик зашвырнул свою бутылку «Любарума» в форточку, стажер немедля разнюхал, где тот живет, а потом просто рассчитал траекторию полета стограммового предмета. Не прошло и получаса, как Лямур раскопал драгоценную емкость, которая, упав в сугроб, осталась невредимой.
Промучившись еще с полчаса, когда ни лапы, ни пасть так и не смогли удержать бутылку, Афлорий на пике отчаяния прокричал любимое многими землянами слово «Эврика!» и в одно мгновение превратился в шуструю макаку, которая с не меньшим правом относилась к четвероногим тварям. В принципе, никакого нарушения условий, выдвинутых судом, не произошло!
Ночь скрыла тот стремительный полет по ветвям деревьев, чердачным переходам и арочным перекрытиям, но бутылка в целости и сохранности была доставлена домой и спрятана в сумке Ассиса.
«Ты сам носишь свою погибель!» — мстительно думал Афлорий, смакуя планы по созданию еще одной, совершенно неожиданной пары.
Осталось только столкнуть пересмешников в эротических снах.
«Эх, жаль, что не смогу подсмотреть!»
В первую же ночь, после того как дядя и племянник со своей собакой Амуром въехали в пустующий дом Козловых, что стоял на центральной улице поселка Тихие воды, пересмешникам приснился престранный сон.
Терпкий аромат кофе надежно скрыл запах небесных трав, что входили в состав «Любарума». И Проф опять не удержался, чтобы не глотнуть из чашки, которую буквально пару минут назад держал в своих ладонях Ассис.
Все шло по плану, и Амур в нетерпении ждал утра.
И оно пришло.
— Профессор, вы женщина?! — вскричал Ассис, нависая над кроватью едва продравшего глаза Профа.
Тот не остался в долгу.
— Ассистент, вы разгуливаете в своем истинном обличии?!
Стажер поразился своей близорукости. Как он не понял, что красота Богдана — ангельская?
— Теперь и вам не следует скрывать свою. Я видел вас во сне! — и впервые на памяти недо-купидона Ассис покраснел.
Проф накрылся одеялом с головой.
«Э-ге-гей! Так у них была жаркая ночка!» — возликовал Афлорий, мысленно отметив, что пересмешники стали обращаться к друг другу на «вы».
То, что происходило между ними во сне, почувствовал весь поселок. Любовь ангелов подобна ядерному взрыву, ударная волна которого переполняет людские сердца желанием любить и быть любимыми.
«А я что? А я ничего!» — пес прятал глаза, когда пересмешники обыскивали весь дом, а найдя причину внезапной любви, обреченно выдохнули. Им было неловко. Каждый из них думал, что был навязан другому.
Ангелы, не сговариваясь, выкинули Амура за дверь. Один ее открыл, другой придал ускорения, поддев собачий зад ногой.
«На мороз! И даже не покормили!» — возмутился было пес, но тут же передумал. Он приник ухом к двери, в надежде услышать, как пересмешники будут улаживать неуставные отношения. Правда, его все время отвлекали соседские шавки, которые своим задорным лаем проявляли желание познакомиться.
«Я купидон, а не пес!» — время от времени одергивал себя стажер и переставал радостно вилять на всякое «гав!» хвостом.
— Что будем делать? — спросил Проф. Он прятал глаза, вспоминая, что вытворял во сне. Тысячелетнее воздержание было отыграно за каких-то пятнадцать минут.
Ассис сел на корточки перед ним и взял за руки. Его ладони были горячи. Хотя, чему удивляться, во сне они и вовсе были пылающими. Проф зажмурился, гоня от себя видение, как эти пальцы скользили по коже, оставляя светящийся след.
— Рахмиэлия…
— Ты даже знаешь мое имя? — удивился Проф.
— Ты ангел милосердия, — мягко произнес Ассис. — Кого еще могли дать в пару ангелу — властителю мысли человека…
— … способному исцелять, — продолжил Проф и поднял глаза, всматриваясь в красивое лицо напарника. Эти губы шептали о любви. И целовали…
Проф опять покраснел.
— Рахмиэлия, ты прекрасна, — Ассис провел ладонью по лицу Профа, не замечая ни кустистых бровей, ни бороды. Он видел перед собой ту, что сегодня ночью вызвала огонь желания и распалила его ответными ласками.