Их [колючая] роза
Шрифт:
Я осталась в номере, следить за Оскаром, пока двое других отправились подготавливать всё для предстоящей встречи.
Понятия не имею, что они задумали, но всячески надеюсь на легальность их действий. Слабо представляю, как буду оправдываться перед человеком. Остаётся только успокаивать себя мыслью, что он и впрямь получит заветную работу.
Я стою у окна и размышляю обо всём и ни о чём, но тут по комнате разлетается хриплый голос Оскара.
— Рит…
— М? — оборачиваюсь на мужчину. — Воды?
— Нет. Иди сюда.
— Что опять? — хмурюсь,
— Ничего, — серьёзно смотрит. — Просто побудь рядом.
Моя бровь скептически взмывает вверх, так как комната столь узка, что я нахожусь в пятидесяти сантиметрах от кровати. Можно считать — ближе некуда.
— Пожалуйста… — тихо шепчет и я сдаюсь.
Ну что за природная доброта? Готова жалеть даже отъявленных мерзавцев!
Сажусь на край кровати, но он протягивает руку, предлагая придвинуться ещё. Закатывая глаза, скидываю обувь и лезу на кровать. Усаживаюсь по-турецки около блондина.
— И? — смотрю на него и сердце колышется подозрительно.
Тяжело видеть его в таком состоянии. Мне бы радоваться, что он недееспособный, а я, наоборот, жалею его.
— Я не кусаюсь, — вяло улыбается. — Тем более, в таком состоянии.
— Я не укусов боюсь.
— А чего? — хитро смотрит.
— Ничего. — Бурчу в ответ.
— А если серьёзно?
— Так я и сказал.
— Тогда я начну…
— Тебе отдых нужен, а не болтологией заниматься.
— Разве тебе не интересно? — снова лёгкая улыбка играет на его губах, от которой, почему-то не хочется отводить взгляд.
Я пожимаю плечами, не зная, что сказать.
Самой себе стесняюсь признаться, что интересно. С каждым часом. С каждой минутой, понимаю, что хочу узнать их лучше.
— Ясно, — снисходительно хмыкает и принимает более удобную позу. — В целом, думаю, не трудно догадаться, что самый большой страх у меня, как и у Спартака, и у Артура — это потеря брата.
Я лишь киваю в ответ, но он не останавливается.
— Мы всю жизнь сами по себе. Сколько себя помню, всегда втроём. Нас окружало множество людей. Мы часто оказывались в центре внимания из-за необычности нашей одинаковости, — печально усмехается. — Но у нас не было желания подпускать кого-то ближе. Нам хватало друг друга. Мы идентичны внешне, но внутри мы разные. Словно дополнения друг для друга. Словно один человек раздроблен на три части. И если одной части не станет, то «человек» станет неполноценным. А может и вовсе перестанет существовать.
— Это звучит слишком трагично, — озвучиваю первую пришедшую на ум мысль.
— Увы, это правда.
— К чему ты это?
Смотрю в его глаза, не желая отворачиваться. Он тоже смотрит в мои, не отрываясь.
— У нас бурная жизнь. Мы часто играли со смертью — кто кого? И с недавних пор остепенились. Слегка переосмыслили своё существование.
— Торговать белой дрянью — это значит остепениться? — недовольно поджимаю губы.
— Нам не из чего выбирать. Мы никто в этом мире. Уличная шпана, которая выживала, как могла. Пробивались на пути сами. К тому же, мы не торгуем. Лишь
Оскар слегка переворачивается на бок, оказываясь ко мне лицом к лицу. Я дёргаюсь с намерением отодвинуться, но он удерживает меня за руку.
— Хочу сказать, что мы прониклись твоей проблемой.
— Что? — не могу не удивиться.
— Тебя все предали. Ты осталась одна. В тебе никто не нуждается. В помощи нуждаешься именно ты.
— Так преподносишь, что впечатление обо мне складывается жалкое.
Выговариваю одно, а на уме, да и внутри, совсем другое. В целом он прав, только вот не хочется представать в таком свете ни перед кем. Особенно перед ними. Не знаю почему, но не хочу, чтобы считали меня беспомощной, слабой.
Ситуация и впрямь дерьмовая, но лить слёзы и себя жалеть не собиралась. Это именно они меня расхолаживают. Не скажу, что чувствую от них сто процентную поддержку, однако и отрицать не буду, что, если бы не они, фиг знает, где бы я сегодня оказалась? Но уверена, что справилась бы… Наверное.
— У тебя каждая мысль на лице отпечаталась, — беззлобно усмехается блондин. — Только дело не в жалости…
Господи, я настолько предсказуемая или и впрямь не сумела удержать гуляющий поток эмоций внутри?
— Мы тоже когда-то оказались брошенными и никому ненужными. Но нас было трое. У нас были «мы». А также, над нами не висела смертельная опасность, — задумчиво выдаёт. — Разве что от голода.
— И в вас проснулось что-то вроде солидарности? — закатываю глаза, даже слегка обижаюсь, что он сравнил меня с собой маленьким.
Я уже взрослый человек, а не ребёнок.
— Вы не похожи на тех, кто может проявлять сочувствие.
— На кого же мы похожи? — в его глазах начинает копошится тот самый змей-искуситель, который игрался со мной в машине.
— На тех, кто ищет для себя выгоду.
— Ты прям высверливаешь в моей груди ещё одну дыру, своей недоверчивостью, — ёрничает, прикладывая ладонь к перевязкам. — Но ты правильно делаешь, что сомневаешься. Нас нужно остерегаться.
После чего хищно скалится и утягивает за руку на себя. Моя голова бухается об его плечо, и он глухо кряхтит.
— А сейчас, давай отдохнём немного. От таких разговоров по душам, аж рана разнылась.
— Может от неуместных, резких движений?
— Ш-ш-ш…
И шипит, как змея.
Только вот отдыхать мне не хочется. Меня колотит волнение. А ещё на Оскаре лежу, будто мы парочка отдыхающая. Хочу, чтобы это всё быстрее закончилось. Выдохнуть облегчённо и отправиться дальше, своей дорогой. Оставив в памяти эту ночь, как некое недоразумение или насмешку судьбы.
Глава 35
Как только поняла, что Оскар уснул, поднялась с постели.
Не могла не думать, о его словах. Они «остепенились», осели. Но появилась я и они вновь окунулись в опасную жизнь. Из-за меня или потому что поняли, что такая обыденность им наскучила? А тут, вдруг, шанс подвернулся, всё изменить.