Их [колючая] роза
Шрифт:
Оскар спохватывается и тянет меня к себе. Откидывает пакет на переднее сиденье, где должен сидеть Артур.
— Сука! — слышу глухой рык Спартака.
Он выкручивает руль и тормозит у тротуара.
Я отталкиваюсь от Оскара и продолжаю бормотать весь тот бред, который вертится у меня в голове. Чувство вины превращает меня в месиво из слёз и соплей.
— Хватит! — руки Оскара сильнее прижимают к себе.
Окутывают теплом, и я начинаю поддаваться его натиску. Пачкаю своими лицевыми жидкостями его кофту, но ему
— Успокойся. Мы справимся. Слышишь… бутончик. С ним всё будет хорошо. Но нам нужно знать всё. Как это случилось? Где? Кто там был? Поэтому тебе нужно прийти в себя и всё нам рассказать.
Рядом на полу около меня оказывается Спартак и, целуя меня в макушку, одобрительно, поддерживающе гладит по спине и плечам.
— Давай, малышка. У нас ведь мало времени. — Кладёт голову мне на колени. — Ты не виновата… Не надо себя корить. Мы знали на что шли. К сожалению, в нашей жизни не всё радужно и весело.
— Это мы должны извиняться, что подвергли тебя опасности… — вторит ему Оскар и от их ласковых слов и действий, истерика отходит на задний план.
Они меня не ненавидят. Не презирают. А значит, я должна им помочь! И сейчас не время думать о себе и своих угрызениях совести. Подумаю об этом после… После того, как вызволим Артура!
Глава 46
У меня кое-как получается рассказать обо всём, что случилось. Братья слушали терпеливо, молча, хоть и видела, что им хочется узнать обо всём, как можно скорее.
К сожалению, поведать много, у меня не получилось. Смогла сбивчиво, но более подробно описать женщину и само здание. В остальном же… В конкретику не вдавалась. Обошлась общими фразами. Не потому, что опасалась их шокировать, а из-за собственной нестабильности, при воспоминании о тех ужасах. Чудом вспомнила услышанное имя Мередит. Парни переглянулись, но никак не прокомментировали это. Наверное, они её знают, ведь живут здесь и варятся в этом говне уже очень давно. А также передала им послание мужиков, которые вытолкали меня на улицу.
После того как произнесла последнее слово, наконец, выдохнула.
Сейчас же я лежу на сиденье в позе эмбриона головой у Оскара на коленях. Мы поменялись местами, хотя ему не легче. Скорее, наоборот, с каждой минутой он всё больше ослабевает и бледнеет. А я, хоть и цела физически, ментально настолько потрёпана, что не могу ничего сделать. Тело непослушное. Я словно последние силы бросила на то, чтобы найти братьев. Наверное, организму нужен отдых. Ему необходимо восстановиться, но о том, чтобы поспать, не может быть и речи. Во-первых, у нас нет на это времени, а во-вторых, у меня не получится уснуть. Перед глазами без конца всплывает силуэт Артура на грязном полу подвала. Израненный и одинокий.
— Мы ведь ему поможем? — тихо спрашиваю, так и не дождавшись от них
— Обязательно… — раздаётся ещё более тихое над головой.
Слегка приподнимаюсь и смотрю на Оскара.
— Тебе нужно в больницу!
— И бросить Артура на…
— А как ты собираешься его вызволять, находясь в таком состоянии? — не даю ему договорить, протирая ладонью его вспотевший лоб.
— У меня ещё осталось лекарство…
Я поворачиваюсь к Спартаку, который так и остался сидеть на полу с задумчивым видом.
— Ты считаешь, это нормально? — возмущённо восклицаю, словно подпитавшись от Оскара его остаточной энергией.
— Нет, но у нас нет выбора.
— У вас что, ни друзей, ни товарищей нет? — начинаю заводиться всё силнее. — Вы же на Арно работаете, а его сына… А Кешу… Его же больше нет! Значит, это его война! Артур говорил, что бароны ценят своих людей. Разве он не захочет помочь вызволить Артура?
— Рит, — Оскар кладёт свою ладонь на мою коленку и аккуратно сжимает. — Не горячись. Дай подумать, хорошо?
— О чём вы думаете? Там же… мясники! Грёбаные психи, которые, не моргая, людям пальцы отрубают. Да что там пальцы! Головы! Неужели нельзя обратиться в полицию? Там весь пол в крови, там…
— Достаточно! — повысив тон, затыкает мой словесный поток Спартак. — Нам прекрасно известно, кто они и какими методами пользуются.
Но понимая, в каком состоянии нахожусь, тут же смягчается и садится с другой от меня стороны.
— Прости, я понимаю, что ты пережила, находясь в том подвале, но спонтанные решения, принятые на эмоциях, нам сейчас не помогут.
— У меня нет никаких решений. Я лишь выдвигаю варианты, потому что вы молчите, а я… волнуюсь! Боюсь за него.
Спартак выдыхает и утягивает меня на себя. Крепко обнимает и начинает тихонько покачиваться, будто убаюкать меня пытается.
— Розочка, ты даже представить не можешь, как я трясусь за брата внутри. У меня все органы съёживаются от одной только мысли, что с ним могут сделать, если не дождутся нас. Но я знаю, что они не будут его сейчас убивать. Они даже за тобой не отправили слежку, хотя, согласись, могли… — он говорит медленно, почти спокойно, хоть и слышится напряжение в голосе. — Изначально, мы считали, что всё это дело рук Эльдара.
Он делает паузу, а затем понижает силу голоса. Я оборачиваюсь и вижу, что Оскар прикрыл глаза и откинулся на сиденье.
И за дурака этого переживаю! Отчасти понимаю… отлёживаться в такой ответственный момент, когда на кону жизнь твоего брата, захочет не каждый, но ведь кому будет хорошо, если его недомогание обостриться? Что он может сделать, будучи практически не дееспособным?
— А разве, не из-за него? — так же тихо спрашиваю, вспоминая слова Артура, сказанные в машине.
— Да, но отчасти. Его вина в том, что он втянул в это тебя. Его и той девки.