Их любимая злодейка
Шрифт:
Я кладу руку с браслетом на подоконник, заношу над ней кухонный молоток и призываю эту бездну решимости. Необходимо избавиться от блокатора. Снять его можно, лишь превратив кости ладони в кашу.
Я сжимаю зубы. Опускаю молоток. Ненависть и ярость — мои обезболивающие.
Кровь течёт из прокушенной губы по подбородку. Беззвучно рыдая, я стягиваю браслет с искалеченной кисти, и та повисает окровавленной тряпицей. Во мне столько злобы, что даже дьяволы позавидуют.
Дверные петли скрипят. Отец вваливается в комнату и нетвёрдой походкой направляется к сейфу. Сейчас он его откроет, снимет магические печати и будет долго любоваться голубоватым светом кристалла, но присвоить мощь артефакта, как всегда, не рискнёт.
В отличие от меня, слабой духом женщины.
Отец могущественный маг. На его фоне я — фокусница, недоведьма. В багаже моём только парочка ловких трюков. Всё, что я умею, — левитировать предметы и управлять садовыми пчёлами. Но этого достаточно, чтобы завладеть артефактом и выиграть несколько драгоценных секунд, чтобы им воспользоваться.
Пьяно икая, отец отодвигает картину на стене. Совершает перед металлической дверцей сейфа несколько сложных пассов. Та открывается.
Раз — и разъярённый жужжащий рой влетает через окно в комнату.
Два — и артефакт, пронёсшись по воздуху, впечатывается в мою ладонь.
Три — и меня не остановить.
Глава 57
Сивер
Когда теряешь зрение, остальные чувства обостряются. Теперь Сивер мог полагаться только на слух и твёрдую, направляющую руку эльфа. Брось его Вечер на произвол судьбы — не прошло бы минуты, как он, ослепший, шокированный новым беспомощным состоянием, свалился бы в одну из чёрных трещин в земле.
— Всё будет хорошо, — ко всему прочему, соперник ещё и пытался его утешить. Сколько же в этом эльфе было доброты и благородства?
А ведь он, Сивер, испортил ему внешность, надругался над чувствами и даже, когда Вечер повис над пропастью, пришёл на помощь далеко не сразу — сомневался, спасать или нет.
— Зрение должно вернуться, — говорил эльф, поддерживая его под спину. — Ты же различаешь свечение и тени.
Только это и успокаивало. Будь темнота, окружавшая Сивера, абсолютной, он бы наложил на себя руки.
Ядовитый газ, вырвавшийся из-под земли, не только повредил ему глаза, но и обжёг лицо. Беспокоиться о потерянной красоте было не время, и всё же Сивер не удержался, спросил, маскируя страх за насмешкой:
— Я теперь, должно быть, похож на одного из этих жутких пещерных гоблинов?
— Сейчас, подожди, впереди яма. Придётся прыгать. Но сначала разбежимся. — Эльф крепко сжал его ладонь.
Это было так странно — оказаться полностью зависимым, довериться кому-то настолько безоговорочно. Вечер помогал ему огибать препятствия, уворачиваться от столбов пламени, которые гейзерами били из разломов в земле, избегать едкого вонючего тумана.
Теперь, когда перед глазами колыхалась серая муть, чуть подсвеченная вспышками огней, Сивер мог ориентироваться только по звукам и запахам. А запахи были ужасны. Ноздри забивала гнилостная вонь вулканических испарений. Хотелось промыть нос водой, немедленно оказаться на свежем воздухе.
Прыгать через пропасть вслепую, зная об опасности, но не видя её, было особенно жутко. Каждый раз сердце замирало и Сивер судорожно, до боли стискивал эльфийскую ладонь. Однажды, стоило приземлиться, позади, в полуметре от них, оглушительно заревело и затрещало. Спину окатило невыносимым жаром — таким, что одежда едва не расплавилась. С ужасом дракон осознал: они были на волосок от гибели, на волосок от того, чтобы заживо сгореть в очередном огненном гейзере, хлынувшем из расщелины спустя секунду после того, как они через неё перепрыгнули. Каждый такой прыжок напоминал рулетку смерти, но иначе к замку было не подобраться. Приходилось рисковать.
Земля под ногами ощущалась камнем — твёрдая, сухая, бугристая. Поджидающая на каждом шагу опасность вынуждала идти медленно, но Сивер всё равно спотыкался и, если бы не эльф, давно бы расквасил нос.
Вечер так и не ответил на его вопрос о внешности, и дракон поник. Сколько бы он ни убеждал себя, что шрамы и ожоги украшают мужчину, тем более — воина, трудно было не представлять реакцию Миалэ на его новый вид. Слепой урод. Слепой урод. Только страх за жену не позволял расклеиться окончательно.
— Замок уже близко, — сказал эльф. — Осталось метров пятьсот, не больше.
«И что потом? — подумал Сивер, стараясь не поддаваться панике. — Что потом?»
Как они будут выручать Миалэ, противостоять ведьмам? Благоуху придётся бросить его, слепого, бесполезного, у ворот замка — где-нибудь в относительной безопасности, и отправиться спасать жену в одиночку. Он будет только помехой. Проклятие!
Только сейчас Сивер по-настоящему осознал, что ситуация была довольно-таки безнадёжной. Они не более, чем котята, бредущие в стаю львиц. Спасти Миалэ могла только она сама.
Он замер. Остановился как вкопанный.
— Что случилось? — забеспокоился Вечер, и дракон с восторгом коснулся его лица.
Он видел! Пусть нечётко, но видел! Зрение постепенно возвращалось. Ещё секунду назад мир вокруг был наполнен смазанными тенями, а сейчас Сивер различал черты собеседника — точно знал, где у того глаза, где нос, а где рот.
— Всё в порядке?
Словно камень свалился с плеч. В порыве облегчения Сивер притянул к себе эльфа и благодарно, по-дружески обнял. Хлопнул по спине так, что тот закашлялся.
И тут одна за другой с промежутком в пару секунд произошли две вещи.
За спиной раскрылась вращающаяся воронка портала, и на поле вывалилась запыхавшаяся советница. Откинула с лица волосы.
В этот момент прогрохотал чудовищный взрыв.
Казалось, сама земля содрогнулась. Сивер инстинктивно пригнулся и посмотрел туда, где снова бабахнуло с невероятной силой.
Замок, чёрной махиной стоявший на горизонте, потерял крышу. Его будто разорвало пополам. На месте четырёх башен теперь зияла дыра, а земля вокруг была усыпана обломками.