Их любимая
Шрифт:
Щеки горят от стыда.
– Ой, Рита, - Тим выставил ладони перед собой, показывая, чтобы я не боялась, - у тебя на лице написано все, что ты ко мне чувствуешь. О чем ты собираешься мужу сказать, об этом? Давай. Хочешь, я сам. Мне не сложно. Пойду и скажу, чтобы проверил свое отцовство. Димитрий, - повысил он голос и шагнул мимо меня.
Ушам не поверила, ему вслед обернулась.
Это угроза, он серьезно может так моему мужу сказать? Дима сам знает про Гришу, я этого не боюсь.
Но вот так нагло рушить, топтать то, что я с таким трудом
– Только попробуй, - нагнала Тима и зашагала рядом. Тяжело дышу, не могу успокоиться.
– У тебя совсем совести нет? Тебе жить скучно? Не смей лезть к моей семье, мы счастливы, понятно?
– А я несчастен, - отозвался он и свернул по коридору.
– Рита, чего ты от меня хочешь? Семь лет прошло, а я только узнал, что у меня сын растет. Как мне реагировать? Оставить его этому твоему Диме? Сделать вид, что у меня нет детей?
– Димитрий - его отец, - во мне все клокочет от злости на этого братца, он же совсем берегов не видит.
– Ты кто такой, чтобы вот так...
– А ты докажи, - Тим остановился, и мне тоже пришлось притормозить.
– Я хочу сделать анализ. Мне нужно взять ДНК твоего сына. Давай сегодня?
Он смотрит на меня, чуть сощурившись, вопросительно изогнул темную густую бровь.
Я слов не могу подобрать, чтобы ответить на это, переступаю на месте и тереблю рукав платья.
– Почему я должна тебе что-то доказывать?
– переспросила.
– Ты не обнаглел?
– Нет.
Он качнул головой. Снова улыбнулся. Как-то мечтательно, словно уже представил, что сделал анализ и подтвердил свое отцовство.
Я от этого мужчины когда-то сходила с ума.
А сейчас ненавижу его за напор и нахальство, он рогом упёрся, не сдвинуть.
– Тебе зачем это?
– выдохнула.
– Что изменилось? Тогда вы за мной не приехали, никто из вас.
– Были причины.
– Это какие?
– Марго, - прозвучал совсем рядом голос мужа, и я вздрогнула.
Встряхнулась, сбрасывая это наваждение, когда взгляд глаза в глаза, свое отражение видишь и серьезность в лице напротив, и ответа ждёшь с трепетом, словно этот разговор самый важный в моей жизни.
Плевать, что случилось тогда.
Развернулась и припустила по коридору подальше от Северского. Сил своих не рассчитала, думала, пригрожу - и он отступит.
Я недооценила эту фамилию. Их черные души, всякое отсутствие совести и стыда. Приехала Рита с ребенком - вот они, новые игрушки для них.
Они же испорченные. Развращенные. Нелюди.
– Потерял тебя, - сказал муж, когда я появилась в поле зрения. Они с Юлей стоят на пороге огромной кухни.
Подруга подозрительно смотрит на меня. А Дима...
– Берём, - припечатал он, едва я подошла ближе.
– Вариант отличный.
– Что? Не-ет, - растерялась.
– Дима. Ты же ещё даже другие дома не смотрел.
– Зачем, если этот устраивает?
– он пожал плечами.
– Тем более, Гриша в восторге. Сын, как тебе?
– Супер!
– выкрикнул из кухни тонкий голосок.
–
– Маргарита, я хочу этот дом, сын хочет. Ты в меньшинстве, - ответил он, приблизившись. Взял за бедра и притянул к себе, понизил голос.
– Обсудим потом. Наедине. Не надо на людях оспаривать мои решения.
– А решать без меня можно?
– шепнула.
– Ты не хочешь проверить, кому принадлежал дом, чем занимались прежние хозяева...
– Юля сказала, что дом принадлежит матери твоих братьев. Гела - симпатичная женщина. Сделка будет чистой на сто процентов.
– Нет!
– Тихо, я сказал, - взглядом он прибил меня к месту. Тон стал нетерпимым, жёстким.
– Просил не спорить со мной на людях, Марго? Всё. Вопрос закрыт. Юлия, - оттаял он и с улыбкой развернулся к Юльке.
– Да, думаю, можно начинать оформлять. Чем быстрее мы с семьёй съедем из гостиницы - тем лучше. А то, честно говоря, устали.
– Понимаю, - заулыбалась в ответ подруга.
– Хочется в свое семейное гнездышко. Тим, - нервным голосом позвала она мужа, что бесшумно приблизился ко мне со спины.
– Твоей сестре и ее мужу все нравится. Можно звонить Геле.
Глава 20
Глава 20
Вещи в чемодан забрасываю как попало, не расправляя, не складывая.
Завтра - сказал Тим. Можно будет въезжать. Не ждать оформления документов. Потому, что мы семья. И какое тут может быть недоверие. Заезжай и живи, сестрёнка.
От этого его "сестрёнка" меня просто педерегивает. Он издевается, и я об этом знаю, Юля знает.
Только Дима или не понимает, или прикидывается. Ведь он не дурак, он должен чувствовать, что тон у Северского несерьёзный, что он просто стебется.
– Ты не слишком разогналась?
– остановился за моей спиной муж. Удержал мою руку с его костюмом.
– Маргарита, ты же не торгашка с рынка. Ты вещи наши складываешь. Аккуратнее как-то можно?
– А обсуждать со мной важные вещи можно?
– развернулась.
– Такие, как покупка дома, например. В котором мы жить будем.
Он смотрит в глаза. И все мои эмоции считывает, видит и недовольство, и злость, которые я не могу спрятать.
Молчит.
– Ладно, - выдохнула и развернулась. Нарочито медленно сложила его костюм. Аккуратно положила поверх сваленной в кучу одежды.
– Сказать мне ничего не хочешь?
– муж присел на постель. Широко расставил ноги, сложил пальцы в замок перед собой.
– Тебе не нравится дом. Я понял. И хочу услышать причину.
– Я знаю, что творилось в этом доме, - ответила. К лицу кровь прилила, я выпрямилась.
– Гела не всегда была такой приятной, вежливой, такой дамой. Знаешь, что было раньше? Она там держала бордель.