Их любимая

Блэк Дана

– Сыночек, а бутылочку?
– заметила на крыльце Гришу с тарелками. Тот хлопнул себя по лбу и снова скрылся в доме.

Проводила его взглядом.

Сын так вытянулся, что уже почти догнал меня в росте. К следующему дню Рождения уже перегонит. Ему есть в кого, Северские высоченные, и Гриша равняется на них, каждый месяц проверяет, насколько подрос.

Его цель - добраться до Севастиана и его метра восьмидесяти семи.

– Кажется, готово, - папа наклонился над мангалом и

с наслаждением втянул носом аромат шашлыка.
– Могу, поклясться, пальчики оближете.

– Верим, - с улыбкой выложила огурец в салатницу и покосилась на коляску, когда оттуда раздалось кряхтение. Оно тут же смолкло, но я все равно заглянула.

Крошечка моя. Спит так сладко, что любоваться ей можно бесконечно, этими щечками, этими глазками, носиком-пуговкой. Не ребенок - маленькое чудо, мечта. Знаю, что уже кушать пора и она вот-вот проснется, посмотрит на меня...

И от ее темного внимательного взгляда грудь затопит тепло.

– Над именем-то думаете?
– шепнула Гела и наклонилась к коляске с другой стороны.
– Ребенку скоро полгода, а вы все тянете.

– Ну уж не полгода, три месяца, - оскорбилась.

– Где три, там и четыре. А там и полгода не за горами. Зачем тянете?

– Мы не тянем, - отодвинула ее от коляски.
– Мы выбираем.

Гела хмыкнула - сама видела стопку книг, что громоздится на моей тумбочке, я их каждый вечер просматриваю и во всем сомневаюсь, на свете столько прекрасных имен! С Габи было проще - на ее имени настояла Гела, хотела, чтобы оно начиналось на ту же букву, что и у Гриши. И, конечно, у бабушки.

Мне имя Габриэла понравилось, моим мужчинам тоже - проблемы не было.

А как быть с малышкой?

Самой себе клянусь, что к тринадцатому числу, когда ей исполнится три месяца - самое лучшее в мире имя будет ждать ее.

– Папа приехал!
– взвизгнула Габи и подскочила с покрывала. Босиком понеслась по траве к машине.

Сощурилась.

Там Тим и Севастиан, они первые. Арес обещал, что будет к пяти - смотрю на часы.

Ладно, у него есть еще двадцать пять минут.

Едва Тим выбрался из машины - на него с разбегу запрыгнула Габи. Она вертится у него на руках и что-то щебечет, он ее крепко прижимает к себе, а я этой парочкой любуюсь.

– Что думаешь?
– рядом негромко спросила Гела.

– Не знаю, - слукавила.

Никто об этом не говорит, никаких анализов и тестов, наши дети - это наши дети. Но, кажется, что младшие Северские сами разобрались и все для себя решили, это странное, но безошибочное чутье.

Габи называет папой только Тима. Гриша - только Севастиана. И никто из нас об этом не просил, никто не подговаривал детей, не делил их - так просто случилось.

И

я верю, что это судьба.

– Обалдеть, какой запах, - Тим сбросил обувь прямо у машины и с дочкой на руках босиком двинулся по траве к нам.
– Роман, ты - великий кулинар.

– Ерунда, - гордо приосанился папа. Сдернул цветастый фартук и озабоченно оглядел стол.
– Где там именинник потерялся с посудой? Григорий!

– Иду!
– сын как раз показался с тарелками в распахнутых дверях. Бутылочкой он махнул Севастиану - тот достает из багажника какую-то огромную коробку.

Почти все в сборе.

Смотрю на часы.

– Привет, - губами коснулась щеки Тима и шепотом спросила: - Что купили в подарок?

– Секрет, - он ласково щелкнул меня по носу хитро улыбнулся.

Со мной не советовались потому, что знают - я не удержалась бы и все разболтала Грише. И теперь мне так любопытно, что глаз не свожу с коробки, которую Сева оставил у машины.

Большая.

И, тяжелая, кажется.

– Почему музыки нет?
– Севастиан приблизился и сгреб меня в охапку, чмокнул в висок.
– Я хочу танцевать.

– Ты ж мой хороший, - хихикнула, прижавшись к нему.
– Там что-то с колонками. Я не разбираюсь.

– Сделаем, - он кивнул.
– Гриш, пойдем глянем.

Они с сыном двинулись обратно к крыльцу, к аппаратуре, а в воротах, наконец, показалась машина Ареса.

Улыбнулась и пошла навстречу.

С заднего сиденья он достал огромный букет розовых роз и вручил его мне, когда я остановилась рядом.

– Самой красивой мамочке. Не опоздал?

– У тебя еще даже несколько минут осталось, - с удовольствием зарылась носом в нежные лепестки.

– А дочка уже кушала?

– Нет, сейчас проснется.

– Отлично, я сам покормлю, - Арес уставился на коляску.
– Слушай, на счет имени...Может, Мирослава? Кратко Мира. Или Слава.

– Почему Мирослава?

– Ну потому что, - он обнял меня за плечи и повел к столу.
– Это красиво. И сильно. Светлое имя. Нет?
– он сдвинул брови.

– Да, - засмеялась.
– Мирослава, - повторила медленно, смакуя.
– У малышки тоже спроси, как ей.

– Будет сделано.

Арес отпустил меня и склонился к коляске, а мы с цветами пошли за водой и вазой. Когда вернулась из дома в саду уже играла музыка. Захихикала, наблюдая, как Севастиан танцуют с Габи и посмотрела на небо.

Чистое, нет ни облачка.

Дождя не будет, хотя синоптики обещали.

Я теперь часто подмечаю всякие разные детали.

И поняла одно.

Нет ничего безусловного правильного, вечного, абсолютного...

Ничего, кроме любви.