Их нежная возлюбленная

Блэк Шайла

Аромат ее гладких складочек все еще оставался в памяти, преследовал его. Торп обнаружил в Вегасе, что когда думал о ней, то становился невыносимо твердым и настолько возбужденным, что дрочка не приносила облегчения. И он подумал о том, как она выглядела, когда пришла за ним.

Внезапно она застонала, и он вырвал свои мысли из грез. Торп присмотрелся внимательнее, визуально проникая сквозь пар, и обнаружил, что она держит руку между ног, медленно потирая клитор. Даже сквозь запотевшую дверь душа он видел, как покраснела ее кожа, как напряглись соски. Ее грудь поднялась, а плечи

опустились. Она прислонилась к стеклопластику кабинки и раздвинула ноги шире с еще одним тихим стоном.

Он, блять, чуть не сошел с ума.

– Калли, у тебя нет на это разрешения.

Ее глаза снова распахнулись, не совсем сфокусировавшись.

– Почему тебя это волнует?

Черт возьми, она провоцировала его. Он не мог трахать или наказывать Калли, когда был с ней наедине. Да, когда-то он был готов перечить Шону, когда считал федерала опасным игроком. Сейчас? Он провел рукой по вспотевшему лицу. Но он не мог ударить Шона в спину. У них было соглашение, и он выполнит свою часть.

– Никто из нас не говорил, что ты можешь доставлять себе удовольствие.

– Шон не говорил мне, что не могу. И, по твоим словам, мы снова стали просто друзьями. Я не прошу у своих приятелей разрешения мастурбировать. – Она послала ему лукавую улыбку. – О, я также не принимаю душ перед своими приятелями, но ты здесь.

Гребаный сукин сын. Она была права – не насчет мастурбации. Это то, что понимала каждая саба, все было под запретом без разрешения Дома. Но он не мог утверждать, что он просто ее друг, а затем наблюдать за ней в душе с болезненным ликованием. Или заняться с ней любовью позже, даже с Шоном, и заявить, что это ничего не значило.

Ее тихие стоны стали глубже. Торп не мог отвести от нее глаз, пока она водила пальцами по клитору медленными, чувственными кругами. Вода стекала по ее коже. Ее дыхание участилось. Соски затвердели еще сильнее. Черт возьми, он скоро сойдет с ума. Если бы у него было право, он бы устроил Калли самую лучшую взбучку в ее жизни. Затем, блять, чтобы соответствовать.

Поскольку он не мог, Торп категорически отказался терпеть эту пытку еще минуту.

Он рывком распахнул прозрачную дверь между ними, схватил Калли за запястье и вытащил наружу. Ее мокрое тело коснулось его груди, мгновенно намочив его одежду и кожу. Когда он притянул ее ближе, он не мог не заметить, как вспыхнули ее расширенные голубые глаза. Или ее розовые щеки. Ее губы были такими чертовски соблазнительными, приоткрытыми, красными и так чертовски близки к его собственным.

Проглотив похоть, он схватил Калли за плечи и прижал к стене.

– Ты закончила дразнить меня.

– Что? Я просто снимаю напряжение. Это была дерьмовая пара дней. – Она выгнула бедра навстречу его ноющему члену. – Не обращай на меня внимания, друг.

Ее набухшая, пропитанная влагой киска коснулась его члена. Наполовину стон, наполовину рычание вырвалось из его горла.

Когда, черт возьми, он хотел женщину хотя бы наполовину так сильно?

Торп знал ответ. Это не успокаивало.

– Ты была невероятно непослушной. Самоудовлетворялась без разрешения. Лгала мне.

– Как ты солгал мне о том, что мы просто друзья? –

бросила она вызов, приподняв бровь. – Что ты собираешься с этим делать?

Черт возьми, Калли сама напрашивалась. Молила. Он захлопнул дверь ванной, заключив их вместе в крошечном пространстве. Этот шаг был рискованным, но только так он мог открыть дверцы шкафа. Наконец, он сунул руку внутрь и выудил банное полотенце, затем обернул его вокруг нее, прикрыв часть ее восхитительной наготы. Очевидно, этого было недостаточно, потому что он все еще хотел трахать ее все следующую неделю, но это было лучшее, что он мог сделать сейчас.

Сосредоточив внимание на ее только что вымытом лице, он завязал белую махровую ткань узлом чуть выше ее груди, затем дернул за полотенце.

– Пошли.

Она уперлась пятками в землю.

– Что ты делаешь?

– Убеждаюсь, что ты получишь наказание.

Торп поднял ее и прижал к груди. Поскольку Калли была Калли, она сопротивлялась ему изо всех сил, сражаясь как кошка. Прижавшись к нему, она пахла чистотой и женственностью, и, проходя мимо кровати, он заскрежетал зубами, чтобы не бросить ее на смятые простыни и не овладеть ею всеми известными ему способами.

Вместо этого он потащил ее к камбузу, отбиваясь от ее когтей и пинков.

Он крепко прижал ее к своему телу.

– У тебя есть Дом, который любит тебя, и ты дразнишь меня, чтобы я взял то, чего не должен.

– Все совсем не так. Прекрати издеваться.

Она стиснула зубы и извивалась, пытаясь освободиться, преуспев в основном в том, чтобы прижаться грудью к его груди.

Торп запустил пальцы в ее волосы и потянул, успокаивая ее. Она собиралась получить порку, которую заслужила. Может, если бы боги посмотрели на него сверху, Шон позволил бы ему выложить все начистоту. И если он был больше сексуально разочарован, чем возмущен из-за другого мужчины, что ж… Калли не нужно этого знать.

Как только они добрались до камбуза, Торп втолкнул ее в комнату, зажав между своим телом и маленьким столиком из искусственного дерева, прикрепленным к стене. Стоя перед плитой, Шон поднял глаза с лопаточкой в руке, теперь уже в брюках, и уставился на них с вопросительным выражением лица.

– Калли нужно наказать, – выпалил Торп.

– Да?

Он подавил свое разочарование из-за того, что ему пришлось объясняться. Разве они не могли просто добраться до той части, где Шон стянул полотенце с обнаженного тела Калли и шлепнул ее по пышной, влажной заднице рукой, чтобы он мог видеть, как ее грудь колышется, а лицо краснеет, наблюдать, как шок от шлепка становится невыносимым возбуждением и…

Торп с трудом сглотнул.

– Она пыталась довести себя до оргазма в душе.

Шон скосил взгляд на Калли, затем прямо посмотрел на нее.

– О?

– Да, прекрасно зная, что я наблюдал за ней.

Он приблизился к ней, стараясь не замечать, каким мягким было ее влажное тело или как хорошо она подходила ему.

Он чертовски надеялся, что они с Шоном скоро трахнут Калли. Может, одного раза будет достаточно, чтобы утолить этот мучительный голод, иссушающий его самообладание. Может… но очень сомнительно.