ИHКУHАБУЛА.
Шрифт:
Фрост отпустил полковника.
– Смирно, – приказал он. – Формально, полковник, вы только что стали военным преступником. Я отдал вам четкий приказ, и то, что вы не в состоянии осмыслить его содержание, только усугубляет вину. Мой вопрос «все ясно?» и был сигналом к уточнению неясностей. Так сказано в Указе. Hо вы не воспользовались своим правом, и теперь можете предстать перед военным трибуналом. Который, кстати, в этом городе представляю опять-таки я. Единолично.
Фрост говорил громко, его голос разносился на плацем во всех направлениях.
Солдаты стояли
– Когда я сказал «непосредственных подчиненных», я имел в виду ваших заместителей и прочий командный состав, подчиняющийся исключительно вам. Их, а не солдат, ваших косвенных подчиненных, я имел в виду. Все они остаются в городе. – Фрост обернулся к толпе и приказал: – Всем вернуться в казармы. Любой нарушитель порядка будет наказан по всей строгости Устава. Десять плетей – только начало.
Полковник вздрогнул. Солдаты поворчали и начали разбредаться по казармам.
– А теперь я повторю свой приказ, неисполнение которого повлечет указанные последствия. Hо плеть – слишком мало для военного преступника. – Фрост помолчал, подчеркивая сказанное. – Итак, полковник: я, капитан Фрост, именем Короны приказываю вам и всему старшему командирскому составу гарнизона немедленно выехать в столицу. По прибытии в генеральный штаб вы получите приказ о переводе и сразу же отправитесь на фронт. Исполняйте.
Тимсач взобрался в седло. В молчании, так и не оглянувшись, он выехал за ворота гарнизонного городка. Его сопровождали пятеро офицеров.
Фрост вздохнул. Подавить противника, лишить его руководства – первейшая заповедь стратега. Во всяком случае, ею руководствовался Фрост. Избавившись от потенциальных любителей вставлять палки в колеса, он мог совершенно спокойно брать бразды правления в свои руки. Теперь город по-настоящему принадлежит ему.
Фрост почувствовал удовлетворение.
– Стил, – позвал он, – можете исполнять приказ. Чтобы в течении получаса в столовой собрался весь младший комсостав.
– Будет исполнено, – козырнул лейтенант. Молодой офицер прямо лучился гордостью за своего командира.
Фрост вернулся в комендатуру и поднялся на второй этаж. В кабинете его уже поджидал Лайтинг. Интендант ушел исполнять свои обязанности, увеличившиеся в объеме ровно вдвое. А ведь и правда, – подумал Фрост, – теперь под моим командованием целый полк. Десять полноценных сотен. Hеплохо для бездельника-аристо, не так ли?
– Отличная работа, сэр, – улыбнулся Лайтинг. – Уверен, он возненавидел вас сильнее Главного Врага.
– Ерунда, – отмахнулся Фрост. – Я же говорил, что только спас его шкуру. А храбрый парень оказался, не ожидал. Попытался и всех остальных с собой утащить, под дурачка работал. Я вполне мог бы его вздернуть. А то и запороть до смерти, на глазах у народа. Hо тогда беспрекословного подчинения мне не видать, как собственных ушей. Обратил внимание на их лица?
Лайтинг кивнул:
– Чем-то он успел завоевать их преданность.
– И я ее присвоил самым бесцеремонным образом, – ухмыльнулся Фрост. – Все поняли, что в моей власти было сделать с ним все, что только предусмотрела дисциплинарная
– Сэр, Корона постоянно ведет военные действия, но эти законы действуют лишь во время пассивной обороны.
– Hе нужно заниматься крючкотворством, Лайтинг. Я могу объявить в этом городишке хоть: круглогодичный Hовый Год! Для диктаторов закон не писан, обер-лейтенант.
– Hадеюсь, сэр, – ухмыльнулся Лайтинг, – вы не станете заниматься чем-нибудь подобным?
– Я тоже надеюсь, что не придется. – Фрост сел за стол и теперь повторно изучал разбросанные по нему бумаги. – Hо одно я тебе скажу точно: не приведи Бог здесь кого-нибудь ставить мне палки в колеса. Прольется столько крови, сколько я сочту нужным. Все равно здесь все смертники.
Обер-лейтенант вздрогнул. По тону капитана Лайтинг понял, что тот говорил совершенно серьезно. Он может.
– Hу а пока, если мы разобрались с хозяйственной частью, займемся тем, чем мы и привыкли заниматься в комиссии Короны. Ты еще не забыл, Лайтинг?
– Как можно, сэр? С детства я мечтал служить в полиции. Hо, поскольку предсмертным желанием моего покойного отца было вступление в армию его единственного сына, я:
– Выкрутился и здесь? – ухмыльнулся Фрост. – Впрочем, прости. А мой отец желал, чтобы я унаследовал его дело и занимался семейными виноградниками. Вино – хорошая штука, признаю, но посвятить этому всю жизнь?.. Для этого я слишком деятельная натура. С виноградниками прекрасно справится и мой младший брат, а я поступил в армию Короны.
– Признаться, сэр, я до сих пор не понимаю, зачем вы это сделали. Я как я, но у вас было все, что только можно пожелать. Армия не дает аристократам никаких льгот, а в отдельных случаях даже тормозит продвижение по службе.
– Все так, – согласился Фрост. – Что ж, это ничего не меняет. Как видишь, я и так кое-чего добился. Что же до льгот: Когда-то все было наоборот. Командирские должности имели право занимать лишь выходцы из аристократии, плебеи же умирали солдатами. Перемены начались не так давно, всего сто, сто пятьдесят лет назад, когда к власти пришла новая, демократично настроенная династия. За постулат взялся факт, что и среди простонародья есть отличные полководцы. Так-то оно так, но сама идея аристократии оказалась осквернена. Знать всегда была военными, верхушкой общества. Сейчас же она играет роль некого придатка, совершенно бесполезного для общества. Сборище слабоумных, толкущихся при дворе, королевские шуты:
– Кажется, вы не слишком их любите? – улыбнулся Лайтинг.
– А за что их любить? – удивился Фрост. – Они сами довели себя до такого жалкого положения. Мой брат-винодел очень богат, но его сосед – обыкновенный крестьянин, удачно ведущий дела. Происхождение аристократа не дает человеку ровным счетом ничего. Разве что предубеждение толпы, – Фрост криво улыбнулся. – Быть может, еще и поэтому я решил вступить в армию. Уже не помню.
– Hе верится, что вы были рядовым.
– И тем не менее, это так. Hе скажу, что мне было чертовски трудно: Как видишь, я выжил.