Иисус из Назарета. Часть вторая. От Входа в Иерусалим до Воскресения
Шрифт:
Когда в Откровении Иоанна Богослова мы читаем парадоксальную фразу о том, что спасенные «омыли свои одежды в Крови Агнца» (Откр 7, 14), это говорит о том, что Любовь Иисуса, идущая до конца, очищает и омывает нас. Жест омовения ног имеет тот же смысл: это любовь-служение Иисуса, которая освобождает нас от нашей гордыни и делает нас «чистыми», то есть способными к богообщению.
В рассказе об омовении ног трижды встречается слово «чистый». Иоанн использует основное понятие ветхозаветной традиции и других религий. Чтобы человек мог приступить к Богу, вступить с Ним в общение, он должен быть «чист». Но чем больше он выходит на свет, тем больше ощущает себя оскверненным и нуждающимся в очищении. По этой причине религии создали целые системы «очищения», облегчающие «доступ» человека к Богу.
В культовых
Читая Евангелие от Марка, мы становимся свидетелями принципиально иного подхода Иисуса к толкованию понятия чистоты перед Богом: очищают не ритуальные действия. Чистота и нечистота – это свойства души человека, зависящие от состояния его сердца (см. Мк 7, 14–23).
Но сразу же встает вопрос: как сердце становится чистым? Кто эти люди, чистые сердцем, которые «Бога узрят» (Мф 5, 8)? Либеральная экзегеза утверждает, что Иисус заменил ритуальное понятие чистоты на ее моральное истолкование: на место культа и связанных с ним обрядов приходит нравственность. В этом случае христианство в значительной мере сводится к «морали». Но это несправедливо по отношению к новизне Нового Завета.
Эта новизна проявляется в позиции, которую занимает Петр по отношению к уверовавшим фарисеям, требовавшим, чтобы крещеные язычники обрезывались и соблюдали закон Моисеев. На это Петр отвечает: Бог Сам принял решение и «от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали; и Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их» (Деян 15, 7–9). Вера очищает сердце. Она рождается в тот момент, когда Бог обращается к человеку. Это не его собственное решение. Вера рождается потому, что Дух Божий касается души человека, открывает его сердце и очищает его.
В рассказе об омовении ног и в Первосвященнической молитве Иисуса апостол Иоанн, говоря об «освящении», углубляет тему очищения, которую Петр лишь косвенно затрагивает в своей речи. «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам» (Ин 15, 3). Это Слово проникает в учеников, пронизывает их мысли и волю, преображает их сердце и раскрывает его так, что оно становится зрячим.
В Первосвященнической молитве Иисуса мы вновь сталкиваемся с подобным взглядом, но, разумеется, немного под другим углом зрения, когда читаем прошение Христа: «Освяти их истиною Твоею» (Ин 17, 17). В священнической терминологии «освящать» означает «делать способным отправлять культ». Под этим словом понимаются определенные обрядовые действия, которые должен совершить священник, прежде чем он предстанет пред лицем Божиим. «Освяти их истиною Твоею» – здесь истина, как дает нам понять Иисус, сравнивается со своего рода «купелью», делающей человека способным к богообщению. Человек должен «окунуться» в истину, чтобы освободиться от скверны, отделяющей его от Бога. При этом мы не должны забывать, что Иоанн имеет в виду не абстрактное понятие истины. Он знает, что истина есть Иисус 26 . В 13-й главе Евангелия от Иоанна омовение ног, совершаемое Иисусом, предстает как путь к очищению. Здесь вновь звучит та же мысль, но в иной перспективе. Очищающая нас «купель» – не что иное, как любовь Иисуса «даже до смерти». Слово Иисуса не просто слово, это Он Сам. И Его Слово есть истина и любовь.
26
Ср. Ин 14, 6.
По сути, это то же самое, что довольно трудным для понимания языком говорит нам Павел: «Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева» (Рим 5, 9; ср. Рим 3, 25; Еф 1, 7 и др).
Эту же мысль мы видим в Послании к евреям, в великом откровении об Иисусе как Первосвященнике: на место ритуальной чистоты приходит не просто мораль, но дар встречи с Богом в Иисусе Христе.
И вновь у нас возникает ассоциация с платоновским направлением в
Быть может, было бы полезным указать на то, что подобная трансформация понятия чистоты в Вести Иисуса еще раз подтверждает то, о чем мы говорили во второй главе нашей книги: о прекращении принесения в жертву животных, о культе и новом Храме. Как древние жертвы были ожиданием грядущего, к которому они хотели приблизить верующих и которое придавало им смысл и ценность, так и ритуальное очищение, будучи неотъемлемой частью культа, было, как сказали бы святые отцы, «sacramentum futuri», определенным этапом в истории взаимоотношений Бога и человека, призванным помочь людям открыться будущему, но отступившим на задний план, когда пришел час нового.
Вернемся к 13-й главе Евангелия от Иоанна. «Вы чисты», – говорит Иисус ученикам. Дар чистоты есть дар Божий. Человек не может сделать себя способным к богоообщению, какой бы «системе очищения» он ни следовал. «Вы чисты» – в этих удивительно простых словах Иисуса заключается величие Его тайны. Нисходящий к нам Бог очищает нас. Чистота – это дар.
Но и здесь мы слышим возражение. Несколькими стихами далее Иисус говорит: «Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин 13, 14–15). Не возвращают ли нас эти слова к чисто нравственному пониманию христианства?
Действительно, к примеру, Рудольф Шнакенбург говорит о двух противоречащих друг другу толкованиях омовения ног. Первое, «более глубокое с богословской точки зрения, видит в омовении ног знаменательное событие, указывающее на смерть Иисуса. Второе, чисто парадигматического свойства, ограничивается смиренным характером служения Иисуса, выражающимся в омовении Им ног ученикам» («Johannesevangelium» III, S. 7). Шнакенбург считает, что во втором случае речь идет о «новой редакции» Евангелия, «как если бы первого толкования вообще не существовало» (S. 12, ср. S. 28). Но такая трактовка слишком узка, слишком схематизирована и ограничена нашей западной логикой. Для Иоанна дар Иисуса и Его последующие деяния, совершаемые через учеников, неразрывно связаны друг с другом. Отцы Церкви толковали различие двух подходов и их взаимоотношения в категориях «sacramentum» и «exemplum». Под «sacramentum» они понимали не какое-то конкретное таинство, а всю тайну Христа, Его жизни и смерти, в которых Он выходит навстречу нам, людям, входит в нас посредством Своего Духа и преображает нас. Но именно потому, что это «sacramentum» действительно очищает человека, обновляет его изнутри, оно становится началом новой жизни. Призыв делать то, что сделал Иисус, не «нравственное приложение» к тайне Христа и не ее противоположность. Он вытекает из внутренней динамики дара, посредством которого Господь делает нас новыми людьми, принимает в число «своих».
Эта динамика дара, благодаря которой Он Сам действует в нас, а наши поступки становятся частью Его деяний, особенно ярко проявляется в словах Иисуса: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин 14, 12). Здесь находит отражение то, что имел в виду Иисус, сказав: «Я дал вам пример» (Ин 13, 15). Деяния Иисуса становятся нашими деяниями, если Он Сам действует в нас.
Исходя из этого можно понять и слова Иисуса о «новой заповеди», когда Он после предсказания предательства Иуды еще раз повторяет Свой наказ о взаимном омовении ног и принципиально расширяет его: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13, 34–35).