Иисус неизвестный
Шрифт:
ваш отец — диавол. (Ио. 8, 4.)
То же и они делают с Ним, когда говорят:
теперь узнали мы, что бес в Тебе. (Ио. 8, 52.)
Большего поединка Бога с дьяволом не было в мире и не будет, потому что большей любви, чем у Него, и большей ненависти, чем у них, не было в мире и не будет. Что разжигает их ненависть? Тайный, скрытый от них самих, только изредка, прямо в глаза им заглядывающий, в жилах их всю кровь леденящий ужас: «Кто это? что это? откуда?» Смутно чувствуют они в Нем Существо неземное. То, что говорят им в свое оправдание слуги их, посланные схватить Его и не посмевшие это сделать:
никогда человек не говорил так, как этот Человек (Ио. 7, 46), —
сами они чувствуют, сами признаются:
мы не знаем, откуда Он. (Ио. 9, 29.)
Кто же Ты? — Долго ли Тебе держать нас в недоумении? (Ио. 8, 25; 10, 24).
Сколько бы ни брали Его — не возьмут: «между них» — сквозь них — проходит как дух. Сколько бы ни убивали Его, — не убьют: все мечи их проходят сквозь Него, как сквозь дух. Сколько бы ни уверяли себя и других, что «в Нем бес», — не уверят: тайное сомнение шевелится в них. Душу бы отдали — и отдадут, чтобы подавить сомнение, но не подавят.
Всякий грех и хула простятся человекам…
Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек (Мт. 12, 31; Мк. 3, 29), —
слышат приговор Его над собою.
Идите от Меня, проклятые, в огнь вечный (Мт. 25, 41).
Этим-то вечным огнем и распаляется их ненависть. Вот чем Он держит их за сердце.
Но и они держат Его. «Ваш отец — дьявол», — кому Он это говорит, — всем ли иудеям? Но «от Иудеев спасение» (Ио. 4, 22). На две половины делится для Него не только Израиль, но и все человечество — на пшеницу и плевелы, сынов Царства и сынов Лукавого, смешанных так, что не различить.
…Хочешь ли, пойдем, выберем их?…Нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали с ними и пшеницы.
Оставьте расти вместе то и другое до жатвы. (Мт. 13, 28–30.)
Кто пшеница, кто плевел, не знает и Он; борется с врагом неуловимым. Сколько бы ни брал его — не возьмет; сколько бы ни убивал — не убьет. Плевел сегодня — завтра пшеница; в Иуду вошел сатана сегодня, а завтра войдет в Петра, и ему скажет Господь: «Отойди от Меня, сатана!»
Вот чем и они держат Его за сердце — плевелом-пшеницей: Иудой Дьяволом — Иудой Возлюбленным.
На две половины делится мир: Петр — в одной, в другой — Иуда. И поединок в мире бесконечен: конец его — конец мира — Страшный Суд.
Мартовские розы Тивериады отцветают так же скоро, как мечты о царстве Божием в слабых сердцах людских.
С первым полуденным ветром, в начале мая, в глубокой, отовсюду горами стесненной котловине Геннисаретского озера наступает зной, а в конце мая, в начале июня становится невыносимым. Дышат болотной лихорадкой стоячие воды озерных лагун. Сквозь запах теплой воды и гниющей рыбы томно-лекарственно пахнут эвкалипты с облупленной кожей розово-телесных стволов, — в голубоватом, лихорадочно-знойном тумане, мглистые призраки, а от дремлющих по шею в воде, облепленных черною тиною, буйволов пахнет свинятником. Даже ночи бездыханно-жарки. Тучи жалящих мух и мошек не дают заснуть, и тягостно в знойном мраке благоухание лимонных цветов. Вся цветущая равнина Геннизара — как бы увядающий и тлеющий рай. [656]
656
Dalman, Orte und Wege Jesu, 131 — Температура в мае-июне, 30–40 °C. Люди по ночам спят в воде озера, достигающей 29°. — С. Soden, Reisebriefe aus Pal"astina, 1901, S. 35.
Ирод Антипа, построив столицу свою, Тивериаду, на старом кладбище, населил ее всяким языческим сбродом, потому что ни один благочестивый иудей не согласился бы жить на этом «нечистом месте». [657] Тивериада — на западном берегу озера, а на восточном — Гадара, тоже бывшее языческое кладбище, ныне — свиное пастбище, где бесы ютятся в запустевших гробах и живет Гадаринский бесноватый (Мк. 5, 1–5). Между этими двумя нечистыми местами, все оскверненное святое озеро — святейшее место земли, где едва не наступило царство Божие, — как бы с адом смешанный рай; царство Божие, смешанное с царством дьявола.
657
G. Volkmar, Jesus Nazarenus, 1882, S. 363.
Знал Иисус, что надо Ему не только покинуть Израиля, но и отвергнуть его, проклясть; надо сказать:
Се, оставляется вам дом ваш пуст. (Лк. 13, 35.)
Но решиться на это, кажется, долго не мог. Всех утаенно-скитальческих путей Его мы не знаем: в IV Евангелии они иные, чем у синоптиков. Но и по тому, что мы знаем, видно, что много раз уходил Он от Израиля и опять возвращался к нему, с надеждой: «сколько раз Я хотел…»
Долго решиться не мог — наконец решился. Кажется, после второго Умножения хлебов, выйдя из пределов Далмануфских (Магдалинских, по Матфею, 15, 39), —
пошел, с учениками Своими, в селение Кесарии Филипповой (Мк. 8, 27.), —
на север, в горную страну, у подножия Ермона. Знал, уходя, что вернется в родную землю только для того, чтобы в ней умереть.
Если мы верно угадываем времена последнего года Господня, то Иисус пошел в Кесарию в начале Геннизарского лета. Может быть, в эти знойные дни, тосковал Он о горной свежести родных Назаретских высот, а белеющий между выжженных холмов над озером снежный Ермон манил Его к свежести еще более родных, неземных высот.
Где и когда проклял Господь Израиля, мы не знаем с точностью, но можем догадываться об этом по трем намекам. Первый — то, что город Хоразин (Ker ^ase) упоминается только однажды, в слове Иисуса о трех нечестивейших городах Израиля — Вифсаиде, Хоразине, Капернауме, и больше нигде в Евангельских свидетельствах: будучи в Хоразине или около него, Иисусу было естественно вспомнить о нем. Второй намек — то, что нечестие этих городов сравнивает Господь с нечестием Тира и Сидона, а Кесария Филиппова находится в Сидонской области: идучи туда, было опять-таки естественно вспомнить Сидон. И, наконец, третий намек: на прямом и кратчайшем, двухдневном пути в Кесарию с Геннисаретского озера (через Tibnin или Gatir) находятся высоты Хоразинские, откуда Иисус мог окинуть последним, прощальным взором все расстилавшееся у ног Его, в белую знойную мглу закутанное озеро, место Блаженной Вести, от ее начала, горы Блаженств, над Капернаумом, до ее конца, горы Хлебов, над Вифсаидой, — некогда святейшее место земли, а теперь оскверненное, — смешанный с адом рай, царство Божие, смешанное с царством дьявола.
Кажется, именно там, именно тогда, и сказал Господь притчу о «злом роде сем», — может быть, не только Израиле, но и всем человечестве:
Выйдя из человека, дух нечистый ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: «Возвращусь в дом мой, откуда я вышел». И пришедши, находит его незанятым, выметенным и убранным.
Тогда идет и берет с собою семь духов, злейших себя, и, вошедши, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого.
Так будет и с этим злым родом. (Мт. 12, 44–45.)