Икона. Монета. Два меча. Вывозу из России не подлежат
Шрифт:
Свят почему-то был уверен, что долго здесь не останется. До играющих ему не было никакого дела.
Напротив, один из играющих им заинтересовался как только он вошел в камеру. Вот уже добрых три минуты из самого темного угла за ним наблюдала пара цепких, жестоких глаз.
– Ба, вот это встреча! – несколько тягуче выговорил их обладатель. Как по команде вся кодла, обернулась на Свята.
– Кто это? Кто? – шепоток пробежался по головам. Урки буквально разобрали Свята на части. И один из них, видимо особенно приближенный, обратился к тому, кто первый бросил короткую фразу:
– А кто это, Боб?
– Боб!
При этом имени Свят напряг мышцы спины и повернулся. Медленно- медленно. Пока наконец, не смог видеть всю компанию. Их было человек пять-шесть, стриженных под нуль, и патлатых, в наколках и без, с помутневшими взглядами и желтыми пальцами от постоянного курения папирос до конца, пока пальцы не задымятся. Во главе их и восседал Боб, по-турецки, голый по пояс. Рядом с ним лежала куча, только что выигранного шмотья, в руках он держал засаленную колоду карт. Их взгляда встретились, Свят приподнялся. Он не чувствовал ничего, кроме дурманящего чувства удовлетворения. Вопреки всему он сможет расквитаться с последним своим врагом.
Боб щелкнул пальцами. Кудрявый парнишка, "шестерка" склонил к нему ухо. Тот, что-то шепнул ему и Свят увидел как, "шестерка" засеменил к нему. Он был небольшого роста. Этот "шестерка". Где-то по плечо Святу, поэтому следя за его приближением, ему пришлось наклонять голову до тех пор, пока подбородок не уперся в грудь. "Шестерка" дернул Свята за рукав.
– Подойди к пахану.
Свят сделал неуловимое движение рукой. Ноги паренька оторвались от земли и он, прочертив задницей метра полтора по бетонному полу, растянулся под нарами, раскинув руки. Из носа у него потекла красная юшка.
– Ах ты су..ка! – прошипел Боб. Его глазах блеснули злая усмешка.
– Отпетушить красавчика!
– Ха-ха! – заржало его окружение, – хорошая будет "невеста".
Три здоровенных битюга поднялись со своих мест, больше просто не могло разместиться в узком коридоре. Свят прижался спиной к холодной двери. Он не собирался звать на помощь. Нет! Он просто стоял и ждал, глядя на ухмыляющиеся рожи .За первой тройкой выстроилась живая очередь .Ублюдки остановились в метре от своей жертвы.
– Иди к нам сам, – зубоскалил тот, кто в центре, – тебе понравиться. Мы тебя не больно трахнем.
Эта фраза всех рассмешила. А говоривший даже обернулся назад, чтобы проверить реакцию босса. В этот момент Свят оторвался от стены. Отвернувшийся почувствовал движение воздуха, что-то тяжелое обрушилось на его голову, и он погрузился в темноту…
Такое мог предпринять и самое главное осуществит только человек, которому нечего терять. Оставив за собой коридор из тел, корчившихся от боли. Свят как "торнадо" пронесся по камере, сокрушая всё и всех, кто оказывал ему сопротивление.
Один из сокамерников, отлетев от мощного толчка, наткнулся спиной на толстую деревянную стойку, поддерживающую второй ярус. Стойка, не выдержав со стоном хрустнула и вся деревянная конструкция обрушилась вниз, подминая под собой нападающих. Тяжелая доска, отскочив, сильно зацепила за бедро Свята, но он в горячке, не почувствовав боли, легко откинул её в сторону…
На пульте у дежурного по КПЗ бешено задергалась красная лампочка. Щёлкнув тумблером, он сообщил по громкой связи.
– Драка во второй камере. Срочно пошлите группу для усмирения и выяснения причины.
Кованые сапоги специально натасканных волкодавов загромыхали по железному полу, сотрясая в руках резиновые дубинки, очень точно окрещенные "усмирителями". Они достигли дверей камеры вместе с Грозным, Леной и Вячеславом. Грозный, увидев ребят из конвоя, сердито спросил:
– В чем дело? Почему такой шум?
– Драка во второй, Степан Андреевич!
Грузным голосом ответил здоровяк со старшинскими погонами.
– Во второй! Так там же Стрельцов. Ну-ка, быстро открывай!
Старшина зазвенел связкой ключей.
Свят остановился напротив всё также неподвижно сидящего Боба. Его, Свята, грудь ходила ходуном из ноздрей с шумом вырывался горячий воздух. Боб смотрел на разошедшегося Свята снизу вверх.
– Всё, хватит, порезвились и будя! Слышишь?
Он кивнул на дверь, за которой раздавался рокот голосов.
– Это за тобой пришли! С ними не сладишь.
Свят оглянулся на шум. Дверь еще не открылась.
– Ничего успею!
Его кулак, прочертив красивую дугу снизу вверх, точно чиркнул по кончику носа…
Первым в камеру ворвался старшина. То, что предстало его взору, не поддавалось никакому объяснению. Но особое внимание его привлек, воющий от боли, Боб. Стоя на коленях, он, задрав голову, пытался остановить текущую из носа кровь, но она не переставала и ручьями стекала сквозь пальцы. Зрелище не из приятных. Такого раньше здесь не бывало. Рядом с ним стоял Свят.
– Ах, ты! – выругался милиционер, поднимая над головой дубинку, но она не достигла цели.
– Стой!
Степан перехватил руку. Старшина недоуменно оглянулся, но увидев, начальника, расслабился. Следователь поманил его рукой…
Лена бросилась на шею ничего не понимающему Святу. Она обсыпала его поцелуями не переставая повторять:
– Милый! Дорогой! Ты свободен! Это ошибка! Ты свободен!
Свят поднял её на руки и, прихрамывая, вышел из камеры. Его никто не остановил.
А старшина, выслушав объяснения следователя, как ни в чем не бывало принялся деловито подгонять, стонущих от боли, заключенных. Не переставая, покрикивал: