Иконы
Шрифт:
– Они мне обещали, что с вами все будет хорошо.
Он не в силах сказать что-либо еще. Не может сказать, что я оказалась загнанной в ловушку, в угол, что меня изучали и что меня во всем постигла неудача. Что я не сумела ничего сделать для себя и Ро.
Потому что не сумела скрыть от них то, что мы делаем. Точно так же, как Лукас не смог бы остановить их, помешать им заставлять нас делать это.
Поэтому я просто пожимаю плечами:
– Наверное, они боялись, что это заразно.
– Заразно
– Быть грассом.
– А что, если это и вправду так?
Он долго, пристально смотрит на меня. Как будто на его вопрос есть какой-то особый ответ. Как будто его мать не Посол. Как будто он не знает, к чему приведет вся его жизнь.
Только не к грассам.
Я встаю, ловко выскользнув из-под тяжелой руки Ро.
– Это не так. Можешь сказать им, чтобы на этот счет не беспокоились. Скажи ей. Вы нам не нужны.
Я выталкиваю его за дверь и захлопываю ее до того, как заливаюсь слезами.
Прошло два дня после нашей, если так можно выразиться, беседы с полковником Каталлусом.
Они больше не присылали за нами. Ни полковник Каталлус, ни Посол.
Ни единого симпы.
Ро остается со мной, в моей комнате. Они должны знать, что он здесь, но если и знают, никто нам и слова не сказал.
В первый день мы были слишком измучены и могли только спать. Но к утру второго дня мы уже умирали от голода, однако никто не приносил нам еды.
Именно тогда мы с Ро решили, что пора обдумать стратегию. Нам необходим план, а не только гнев. Нам нужно найти способ выбраться отсюда.
Пора отважиться и выйти за пределы Исследовательского отдела Санта-Каталины № 9В.
Мы идем по длинным коридорам Медицинского крыла, глядя прямо перед собой, держась одной стороны коридора.
– Ни с кем не разговаривай, – предостерегает Ро. – Нам просто нужно найти какую-нибудь еду.
– Нам нужно гораздо больше, – возражаю я.
– Но сначала еда, – кивает он. – Нам, пожалуй, следует сделать запас. Мы ведь не можем просто выйти отсюда и не знаем, сколько времени уйдет на то, чтобы отыскать путь к бегству.
– Не надо об этом, – говорю я, понижая голос. – Не здесь. – Я показываю на круглые решетки в потолке.
– Понял.
В помещении, на дверях которого написано «Кафетерий», полно народу. Доктора, офицеры, охранники-симпы. Комната огромная, потолки в ней из органического стекла, укрепленного металлическими ребрами, – это напоминает мне скелет какого-нибудь животного, издохшего на нашем поле, чья плоть уже сгнила.
Окна пропускают внутрь свет, если это вообще свет. Снаружи видны только тучи. Так что стекла пропускают внутрь серость.
За столом почти в центре я вижу Лукаса. Один лишь его вид заставляет меня налететь на стул, мимо которого я как раз прохожу, но я беру себя в руки.
Ро позволяет себе коснуться моей ладони, давая мне ощутить его присутствие.
– Спокойнее, Додо. Мы только прихватим пару подносов с едой и исчезнем.
Я стараюсь скрыть улыбку. Ро ничего не спрашивал меня о Лукасе, не спрашивал напрямую, но ему и незачем было. Если честно, это очень не похоже на Ро, и все последние дни мне хотелось самой с ним заговорить. Но, видимо, его «беседа» с симпами была куда труднее, чем моя – с полковником Каталлусом.
В любом случае им больше не придется «говорить» с нами именно так. Не придется, если мы сумеем с этим справиться.
Лукас ловит мой взгляд. Он сидит, выпрямившись, рядом с девушкой с серебристыми волосами, той самой, из вертолета. Там она выглядела почти как привидение, да и здесь кажется не слишком реальной. Теперь, когда я могу рассмотреть ее получше, я вижу, что она тощая, как ствол дикого бамбука. Ее пальцы двигаются, когда она говорит, так и эдак подчеркивая жестами каждое слово. Они сами по себе говорят, ее пальцы, как говорит танец. Это завораживает.
Мое сознание тянется к ней, и я улавливаю ужасные вещи. Катастрофы и какие-то твари. Бури, и лавины, и пожары. Я отшатываюсь, а она поворачивается ко мне.
Странно.
Она не должна была ничего почувствовать, не должна была ничего уловить. Большинство людей этого не могут. Но тем не менее кажется, что она это заметила, точно так же, как заметил полковник Каталлус во время своего дурацкого испытания. Я знаю, что Ро может меня почувствовать, когда я связываюсь с ним. И Лукас, похоже, тоже может.
Но почему эта девушка?
Она болезненно красива, и только тогда, когда ее взгляд решительно устремляется ко мне, я осознаю, что пялюсь на нее.
Ро мягко тянет меня к прилавку с едой. Это напоминание. Он здесь, рядом. Я расслабляюсь, позволяя своему внутреннему теплу распространиться по всему телу.
Мгновение спустя, когда мой поднос нагружен едой, я уже иду следом за Ро к двери.
– Когда выйдем, бросай поднос, просто возьми столько, сколько удержишь. – Ро говорит тихо, слышу его только я.
– Быстрее, – отвечаю я.
Мне не по себе оттого, что мы говорим о нашем плане побега, но поскольку в комнате стоит обеденный шум, я не уверена, что Док может нас слышать.
– Куда это вы направляетесь?
Лукас стоит между нами и дверью. Вид у него самодовольный, как будто он застукал нас за каким-то антипосольским преступлением, что, в общем-то, так и есть.
– Никуда. Обратно в наши комнаты. – Я не улыбаюсь.
Ро придвигается поближе ко мне:
– Здесь слишком много холуев, Пуговица. Так и аппетит потерять недолго.