Икс
Шрифт:
— Я помню пачку денег, которую он закопал в пакете с птичьим кормом.
— Это было что-то, правда? Он заявлял, что система была придумана, чтобы обмануть плохих парней. Он помнил, куда положил все кусочки, но не объяснял свою стратегию. В любом случае, извини, что беспокою тебя. Я знаю, что это неудобство.
— Ничего особеного. Самое большое — пятнадцать-двадцать минут.
— Спасибо.
— А пока что тебе лучше поговорить со специалистом по налогам.
— Ха! Я не могу такого себе позволить.
— Лучше,
— Тоже правильно. У меня сосед — адвокат. Спрошу, кого он знает.
Мы немного поговорили о других делах и распрощались. И снова я задумалась о Пите Волинском, что я делала чаще, чем хотела бы признать. После его смерти стало ясно, каким он был безответственным, оставив Рути с кучей проблем на руках. Его рабочие файлы, если их можно было так назвать, хранились в бесконечном количестве пыльных и помятых картонных коробок, которые громоздились друг на друга в гараже, заполняя его до отказа. В придачу там были горы неоплаченных счетов, письма кредиторов, угрозы обращения в суд, и никакой страховки жизни. У Пита была страховка, которая бы предоставила ей хорошую сумму, но он ее не оплачивал. Несмотря на все это, Рути его обожала, и кто я такая, чтобы судить?
Если быть честной, я думаю, что вы могли бы назвать его доброй душой, если только поставить звездочку, отсылающую к сноске внизу, мелким шрифтом.
Как идеальный пример, Пит сказал Рути, что поедет с ней в круиз по Дунаю на сороковую годовщину их свадьбы в следующем году. Он хотел сделать ей сюрприз, но не смог удержаться и рассказал о своем плане заранее. Настоящий сюрприз произошел после его смерти, когда она узнала, что он заплатил за круиз деньгами, полученными за шантаж.
Она попросила вернуть деньги и использовала их, чтобы удовлетворить часть его кредиторов.
В настоящее время она не нуждалась. Рути была персональной медсестрой, и ее работа всегда была востребована. Судя по расписанию, которое я видела на ее холодильнике, Рути работала достаточно смен и, возможно, могла назначать собственную цену.
Что касается коробки, на крышке которой я поставила большой Х, то я засунула ее под письменный стол у себя в квартире, так что с заданием придется подождать, пока я не вернусь домой. Я все равно собиралась проверить содержимое. Если, как я ожидала, старые дела были закрыты, я отдам бумаги на измельчение и забуду о них.
Мне было больше нечем заняться, когда телефон снова зазвонил.
— Бюро расследований Миллоун.
Последовала пауза, потом женщина сказала:
— Алло?
— Алло?
— Ой, извините. Я ждала, что ответит автоответчик. Могу я поговорить с мисс Миллоун?
Ее тон был благородным, и даже через телефонную линию я почувствовала запах денег в ее дыхании.
— Я слушаю.
— Меня зовут Хелли Бетанкур. Вера Хесс посоветовала, чтобы я обратилась к вам по личному делу.
— Это
— Нет. Мы познакомились на вечеринке несколько недель назад. Мы пили коктейли в патио, и кода я упомянула свою проблему, Вера решила, что вы сможете помочь.
— Я сделаю все, что смогу. Не могли бы вы еще раз назвать свое имя? Боюсь, оно вылетело у меня из головы.
Я уловила улыбку в ее голосе.
— Фамилия Бетанкур. Имя — Хелли. У меня тоже так бывает. В одно ухо входит, из другого выходит.
— Аминь. Почему бы вам кратко не рассказать о проблеме?
Она заколебалась.
— Ситуация неудобная, и я бы предпочла не обсуждать ее по телефону. Думаю, вы поймете, когда я все объясню.
— Конечно, как хотите. Мы можем договориться о встрече и тогда поговорить. Какие у вас планы на эту неделю?
Она смущенно засмеялась.
— В этом и дело. У меня нет времени. Я уезжаю из города завтра утром и не вернусь до июня. Если бы мы могли встретиться сегодня, я была бы очень признательна.
— Наверное, я смогу. Где и в какое время?
— Здесь, у меня дома, в восемь часов, если вам удобно. Как мне говорили, это не очень большая работа. Если честно, я связывалась с другим агенством на прошлой неделе, и они меня отвергли, что было очень неловко. Джентльмен, с которым я говорила, был вежлив, но ясно дал понять, что за такую работу им невыгодно браться. Он не сказал этого прямо, но создал впечатление, что у них есть рыба гораздо крупнее, чтобы ее поджарить. После этого я долго не решалась обращаться к кому-нибудь.
— Понятно. Мы поговорим сегодня вечером и посмотрим, что можно сделать. Если я не смогу помочь, то могу знать кого-нибудь, кто сможет.
— Большое спасибо. Вы даже не представляете, какое облегчение я испытываю.
Я записала ее адрес на Скай Вью, вместе с инструкцией как доехать, и обещала быть там к восьми часам. Я предполагала, что ее проблема была семейной, что оказалось правдой, но совсем не такой, как я ожидала. Положив трубку, я сверилась с картой города и нашла улицу, которая была не больше бледно-голубой ниточки, окруженной пустым пространством. Я сложила карту и сунула в сумку.
В пять я заперла офис и отправилась домой, довольная жизнью. Поскольку моя встреча была еще через три часа, у меня было время, чтобы поесть. Молоко или томатный суп и сэндвич с жареным сыром. Сэндвич я клала на кусок бумажного полотенца, которое впитывало лишнее масло. За едой я прочла три главы из Дональда Уистлейка в бумажной обложке.
Оглядываясь назад, я поражаюсь, насколько я не имела понятия о надвигающихся неприятностях. Даже сейчас я спрашиваю себя, должна ли я была догадаться о правде скорее, чем я сделала, что явно было недостаточно быстро.