Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая
Шрифт:
П. Флетнер. Шут и женщина. Символическая карикатура.
Позолоченная вершина государства была сверху донизу облеплена грязью. За исключением Людовика XVI, все французские властители XVII и XVIII веков и большая часть их сиятельной родни отличались крайней развращенностью; трудно представить себе, например, более утонченного развратника и вообще большее вместилище всевозможных пороков, чем граф д'Артуа. Но короли и принцы крови были лишь образцами — их неизменную свиту, свиту порока и разврата, составляли древнейшие и славнейшие имена французской аристократии. Особенно известными аристократическими развратниками считались в XVIII веке герцог де Шарт, принц Карл Бурбон-Конде, принц де Субиз, герцог Ришелье, герцог де Фронзак, принц Конти, герцог де Граммон, принц де Ламбек и другие. Но это лишь самые известные. Целый список исключительно развращенных людей могли бы составить высокие и высшие служители церкви, среди которых, наверное, нашлось бы больше десятка епископов. В перечне нет недостатка и в представителях финансового мира: в моральных анналах XVIII века неувядаемой славой гомерических развратников покрыты имена придворного банкира Николая Божона, генерального
Почти у всех этих либертинов были увеселительные дома, petites maisons, в которых они содержали своих фавориток и в которых по нескольку раз в неделю устраивали дикие оргии сладострастия. Многие из этих домов славились утонченной, сладострастной роскошью и пользовались мировой известностью. Если у каждого либертина был такой увеселительный домик, то у некоторых из них были даже специальные сводники и сводницы, которые «работали» исключительно для него. Они должны были доставлять то, что приходилось особенно по вкусу их хозяину: детей, танцовщиц, актрис, певиц, прачек или же просто-напросто хорошеньких девушек или дам, которые почему-нибудь приглянулись рафинированному гурману и которыми он пожелал овладеть. У известной сводницы Гурдан была найдена целая кипа писем, которая ясно свидетельствовала о ее профессии. Эти письма появились в печати во время Французской революции; в них имеется чрезвычайно много ценного материала для историка нравов того времени. Вот, например, письмо герцога К(онги) от 8 ноября 1775 года: «J'ai rencontre hier matin une jolie petite fille; elle demeure rue Saint-Denis, dans la maison ou est la boutique de la balayeuse, au troisieme, sur le devant. Elle s'apelle Josephine, est orpheline et reste chez sa tante, ouvriere en linge; il у a vingt cinq louis pour vous si je puis l'avoir d'ici a huit jours. Une fille de cette espece ne doit pas etre difficile a seduire». [16]
16
«Вчера утром я встретил прелестную девушку, она живет на улице Сен-Дени, в доме, в котором находится магазинчик, на 3-м этаже. Ее зовут Жозефина, она сирота и живет у тетки-прачки. Вот вам 25 луидоров за то, чтобы вы предоставили ее в мое распоряжение на неделю. Девушку такого рода не составляет труда соблазнить». Ред.
Для XVIII столетия особенно характерно то, что женщины этих кругов были в такой же степени заражены общественной развращенностью, как и мужчины. Известен целый ряд дам высшего общества, которые благодаря развращенности были столь же популярны, как и их собратья-мужчины, и которые тоже имели свои petites maisons. Особенно известными развратницами той эпохи считаются герцогиня де Полиньяк, интимная подруга Марии Антуанетты, и графиня Эгмон. Многие дамы высшего общества содержали в буквальном смысле мужские гаремы, другие же предавались всяким извращениям.
Те дамы высшей аристократии, которые не имели возможности содержать свои petites maisons, но для которых половая распущенность была тоже потребностью, принимали ближайшее участие в приапических оргиях, которые устраивались в домах известных сводниц. В числе таких дам, которые были поистине ненасытны в эротических наслаждениях и которые регулярно, все равно как современная женщина посещает Булонский лес, посещали дома свидания, тайные полицейские донесения называют баронессу де Бурман, баронессу де Ваксгейм и маркизу Пьеррекур. Несколько менее открытый характер носила другая форма культа Приапа. Сводницы содержали не только публичные и увеселительные дома, в их распоряжении имелся еще и так называемый «легион»: те «порядочные» женщины, которые во всякое время были к их услугам. У Гурдан имелся подробный перечень этого легиона, в котором о каждой из женщин сообщались все их главные прелести и специфические «склонности». Такого рода «каталоги» не были, впрочем, редкостью: они предъявлялись зачастую в печатном виде клиентам, которые на основании их и производили выбор; особенно же «удобны» были они для богатых иностранцев, приезжавших в Париж, им они посылались прямо в гостиницы. Каталог прославлял у одной женщины красоту груди, у другой — красоту ног, про третью писал, что она чрезвычайно наивна в любви, и т. и. Тут указывались подробно цвет волос, рост и другие интимные прелести; рядом стояла, конечно, и цена. «Легион» Гурдан состоял, главным образом, из танцовщиц и статисток Оперы и Французской комедии, из прачек и публичных женщин. Но в этом легионе для особенно богатых либертинов имелись и лакомые кусочки — дамы из богатой буржуазии и даже из высшей аристократии. Тайные полицейские отчеты называют в числе последних мадам де Сен-Жульен, де Сен-Формен, де Френей, де Бопре, де Бовуазен и многих других. Дамы эти руководствовались столь же часто и любовной жаждой, и желанием получить деньги: для многих дам высшего общества посещение сводницы было чрезвычайно удобным источником заработка. «Гастроль» в салоне Гурдан или в какой-нибудь гостинице сразу избавляла от тягостного долга или давала возможность приобрести какое-нибудь дорогое украшение и служила, сверх того, еще и интересным приключением. Из полицейских актов мы знаем, что некая мадам де Сенневиль заработала в доме свиданий дважды по десять луидоров, один раз с советником Делаливом, другой раз с маркизом де Монруа. Гурдан была, разумеется, далеко не единственной известной сводницей: она только чрезвычайно характерный тип.
Помимо этого, так сказать, профессионального участия женщин в разврате имелась еще более «приличная» форма либертинажа (распутства. — Ред.), которая целиком умещалась в рамках хорошего тона. Сотни дам старого режима испытывали, как они сами выражались, потребность хоть раз в году отдохнуть от супружеского счастья или, вернее, нарушить меню Гименея каким-нибудь пикантным промежуточным блюдом. Эту, по-видимому, «насущную» потребность они удовлетворяли тем, что принимали приглашение на галантный ужин, устроенный для них сводницей с каким-нибудь аббатом или знатным иностранцем. Такого рода эротические «развлечения» принадлежали, повторяем, к хорошему тону дамы «со вкусом», и поэтому такое галантное приключение называлось попросту «pour une passade» («мимолетным». — Ред.).
Карикатура на наказание Бомарше в тюрьме.
Пороки и извращения, которым предавалось общество XVIII века, неописуемы и неистощимы в своем разнообразии; не было ни одного извращения, которое не имело бы своих жрецов или жриц, и XVIII век является поэтому обширнейшей главой половой психопатологии. Для каждой разновидности посетителей были особые публичные дома, даже для импотентов. Для духовенства были устроены такие заведения, в которые можно было заходить совершенно незаметно. Было изобретено множество методов для поднятия и продления сладострастия. Меню большинства галантных ужинов составлялось таким образом, что еда
17
Месмеризм — система, предложенная австрийским врачом Ф. Месмером во второй половине XVIII в. В основе лежит понятие о «животном магнетизме», посредством которого можно якобы изменять состояние организма. Ред.
Ф. фон Нецницек. Кабаре. 1904.
Средством возбуждения и усиления сладострастия служило решительно все: и одежда, и язык, и движения, и позы. «Невозможно взглянуть ни на одну женщину и поговорить с ней, чтобы в голову не пришли тотчас же сладострастные мысли», — пишет современник. Жесты и движения женщин XVIII века непосредственно возбуждали сладострастное чувство. Не было ни одного движения, которое не диктовалось бы эротизмом. Женщина хотела, чтобы на нее смотрели исключительно как на орудие галантного сладострастия. Все было лестницей сладострастия, и лестница эта поднималась до бесконечности. В балете считалось, например, необходимым правилом, чтобы танцовщица искусно показывала зрителям самые сокровенные свои прелести. Знаменитая танцовщица Камарго танцевала, как рассказывает Казанова, всегда без трико. Правда, у нее, несмотря «на самые рискованные прыжки», ничего нельзя было увидеть. Утонченность состояла тут, таким образом, в том, чтобы настолько возбудить чувство зрителей, чтобы каждый считал своей особой заслугой «что-нибудь» увидеть. Эта утонченность, безусловно, не менее сладострастна по своей цели, чем та, которая была направлена на возбуждение эротического любопытства даже при самых невинных па. Что касается содержания театральных пьес, то оно в огромном большинстве случаев было чисто эротическим; на частных сценах ставились даже прямо-таки порнографические пьесы, точные и детальные воспроизведения эротических оргий. Язык XVIII столетия был насыщен эротикой и полон всевозможных галантных выражений, острот и словечек. В высших кругах непристойные, порнографические выражения буквально смаковались. Про мадам де Сен-Жульен сообщают, что она в беседах с галантными аббатами употребляла самые грязные выражения и что ее хорошенькие губки так пикантно произносили эти сальности, что «все мужчины сходили с ума». Всякая духовная пища была обильно уснащена эротикой, — эротический элемент проникал даже в научные разговоры и теологические дискуссии. В изящной литературе эротика стояла тоже на первом плане. Ни одна эпоха не дала такого обилия эротических романов и всякого рода описаний, как XVIII век. Все известные писатели — Лафонтен, Вольтер, Руссо, Дидро; Кребийон-сын. Пирон и другие — отдавали дань этому течению. Поэзия была сплошь эротического характера и достигала зачастую даже фаллической откровенности. Эротизмом была проникнута и антирелигиозная литература, и антироялистская. Столь обширная в то время скандальная и бульварная литература занималась исключительно раскрытием тайн алькова.
«Le plaisir sur tout» («Удовольствие во всем». — Ред.) — таков был лозунг, который неминуемо приводил к беспробудной оргии, к подавлению всего естественного и к возвеличению лишь утонченного и развращенного. Возмутительные произведения маркиза де Сада были пережиты обществом еще до их создания. Специфическим обыкновением времени было наслаждаться утехами сладострастия в присутствии посторонних. Представители высшего общества образовывали так называемые bandes joyeuses (веселые банды, ватаги. — Ред.) для совместного, рафинированного разврата. В одну из таких bandes joyeuses входили, согласно полицейским донесениям, герцог де Фронзак, де Куаньи, де Лавопольер, де Вандрейль и де Персенна. В этих кружках было одно время в моде меняться во время галантных ужинов своими метрессами. Тому, кто противился такому обыкновению, торжественно заявляли, что это недостойно истинного homme superieur (сверхчеловек. — Ред.). Об особенно изысканном вкусе хозяина свидетельствовало то, если он заставлял свою метрессу появляться на ужине, который он устраивал в честь друзей, совсем голой или в прозрачном газе. Если же тогдашний «сверхчеловек» хотел прослыть совсем уже изысканным, то он предоставлял свою метрессу «капризам» каждого из своих гостей. Многие дамы высшего общества, судя по дошедшим до нас сообщениям, страстно увлекались такими галантными «играми».
Такого рода утонченный разврат привел вскоре к вполне последовательному умозаключению: чем больше общество, в котором происходит оргия, тем больше сумма наслаждения для каждого в отдельности. Это привело к основанию многочисленных тайных клубов сексуального характера. Клубы эти носили наименования: Ordre de Felicit'e, Ordre des Aphrodites, La Societe des Culottins et de Culottines. [18] В этих клубах происходило то, что в настоящее время называется «свальным грехом». И нужно заметить, что женщины проявляли гораздо больший интерес к таким клубам, чем мужчины. Герцогиня де Жевр была председательницей ордена Медузы. В этом ордене, служившем исключительно для устройства эротических оргий, принимали участие только дамы высшего круга. Список членов еще одного такого клуба дошел до нас, и, хотя членами его были исключительно герцогини, графини, маркизы и пр., он все же носил самое непристойное наименование.
18
Орден Блаженства, Орден Афродиты, Общество штанов и панталон. Ред.
В воздаяние за весь этот разврат существовала в то время одна только кара, правда, чрезвычайно суровая: то была месть природы, которая преждевременно истощала силы тысяч людей и награждала стольких же, если не еще большее число, самыми тяжелыми венерическими болезнями. Сифилис свирепствовал в такой сильной степени, что в конце концов над ним стали только смеяться, как над небольшой неудачей на турнире любви. Метрессы переходили из‘одних объятий в другие, перенося от одного к другому страшный удар галантности. Прекрасная танцовщица Без, как сообщает полицейское донесение, заразила этой болезнью принцев Ламбека и Гимене. Развратные мужья награждали галантными болезнями жен, а ге в свою очередь галантных аббатов, с которыми они развлекались в своих будуарах от однообразия утех Гименея.