Иллюзии
Шрифт:
В комнате без окон в самом конце коридора ждали три девона. Вид у них был недружелюбный.
– Это твои добровольные помощники, – пояснил Адар. – Все они причастны к покушению и к заговору против существующего порядка. Ты можешь тренироваться с ними, пока я не огласил свой приговор. Им повезло, что у них есть шанс искупить свою вину, принеся пользу своему Адару, – закончил он.
По лицам девонов было сложно понять, что они думают или чувствуют. Но я мог дать палец на отсечение, что эти трое не считали свое положение везением.
– Начните прямо сейчас.
С этими ободряющими словами Адар вышел, оставив меня с заговорщиками, которые обступали меня с легкими улыбками, предвкушая приятную забаву. Надеюсь, я их разочаровал.
Первая тренировка слишком напоминала борьбу за жизнь. Дверь за Адаром Уттаном закрылась, и выйти я не мог, а добровольная помощь девонов заключалась в том, что они нападали на меня различными способами. Признаться, первые мои мысли были о том, что Адар все же решил не рисковать и избавиться от меня таким вот странным методом. Но думал я недолго, потому что нужно было как-то спасать свою жизнь. Любой девон мог сломать мне шею, как спичку, или поотрывать ноги и руки, как люди отрывают крылышки бабочке, без малейших усилий. Единственным доступным способом сопротивления было использовать свое еще пока не совсем понятное мне умение. Мои полосы не просто лишали девонов способности воздействовать на психику и разум, они могли причинять им сильную боль. Неприятная новость заключалась в том, что даже ослабленные и полуослепленные болью девоны все равно оставались для меня опасными противниками. Хорошо, что комната, где мы находились, была большая, и я мог уворачиваться, не подпуская девонов близко. Но они были быстрыми, намного быстрее людей, а постоянное напряжение от необходимости поддерживать нужное состояние выматывало. Я выдохся за пять минут, и когда меня схватил и швырнул на пол один из неудачливых заговорщиков, я думал, что это конец. С отчаяньем человека, спасающего свою жизнь, извернулся и ударил девона по коленям сзади изо всех оставшихся у меня сил, одновременно превратив полосы в целый шквал ломаных линий, каждая из которых вонзалась в ненавистных мучителей. Не знаю, что именно произвело эффект, – мой удар или мысленное усилие, но девон взвыл и упал на пол, а я откатился в угол, наблюдая за двумя другими. Они корчились, держа себя за головы, и не собирались нападать. Но я чувствовал себя не намного лучше и понимал, что вот-вот потеряю сознание. Тогда девоны быстро придут в себя и покончат со мной. Я продержался еще секунд десять, потом мне показалось, что в голове произошел взрыв и мой многострадальный мозг разлетелся на куски, а потом снова собрался, только уже совсем по-другому. Вдруг все переменилось.
Я перестал видеть полосы перед глазами, вернулась четкость восприятия, воздух вокруг не рябил. При этом моя способность воздействовать на девонов не исчезла, наоборот, я мог пользоваться ею без всякого неудобства для себя. У меня не было времени проанализировать произошедшую перемену, потому что от удивления я перестал контролировать ситуацию, и девоны пришли в себя. Убедившись, что я не настолько безобиден, как им подумалось вначале, они больше не нападали в лоб. Через пару минут я убедился, что теперь мои противники действуют сообща, командой, хотя не сказали друг другу ни слова.
Думаю, остался жив я только потому, что охрана постоянно наблюдала за нами (видимо, по приказу Адара).
Через десять минут, когда я мысленно попрощался с жизнью, охранники открыли дверь и вывели меня из здания.
Больше всего хотелось использовать все, чему я научился на Адаре, но к чему бы это привело? Скорее всего, меня бы убили, а это было нежелательно.
Видимо, метод бросания в воду не умеющего плавать у Тали и Уттана – семейное. А может, это вообще присуще девонам.
Конечно, у данного поступка Адара была логика. Таким образом он мог узнать, во-первых, чего я стою и как меня можно использовать; во-вторых, чего от меня ждать в случае, если я выйду из-под его контроля; в-третьих, я получал неплохое боевое крещение и изучал противника. Словом, при условии, что я выживу, куча плюсов очевидна. Я даже понимал, почему Адар выбрал заключенных преступников, – они не могли никому рассказать о том, что происходило на тренировках, таким образом Адар мог держать меня в качестве «секретного оружия» в случае моего успешного обучения и не потерять «лицо» в случае неуспешного. Только Уттан забыл сказать «добровольным» помощникам, что мое выживание все-таки желательно, и они старались изо всех сил. А может, они посчитали, что им нечего терять? Кто поймет логику девонов…
В комнате меня ждала девушка из «низших», она принесла стакан с мутной густой смесью и коротко пояснила, что это лекарство. После тренировки болело все тело и раскалывалась голова, так что я рискнул выпить лекарство, надеясь, что меня не отравят. Потом я кое-как дошел до кровати и отключился.
Как ты смог это сделать?
«Лекарство» оказалось действительно лекарством, и эффективным. Проснувшись, я чувствовал себя отлично, ничего не болело и даже синяков не осталось. Но больше всего радовало то, что я все же проснулся. В моем положении ни в чем нельзя было быть уверенным, даже в самом положении.
Поэтому первое, о чем я подумал, приведя себя в порядок, – это как обеспечить свою безопасность. Меня очень интересовала физиология девонов, их строение. Где у них какие органы, где самые болезненные уязвимые места, там же, где у людей, или нет? На тренировке я бил наугад, и большей частью мои удары были для девонов все равно что булавочные уколы. Поскольку я был маленьким и слабым по сравнению с этими гигантами, следовало как-то сравнять счет. Но меня ждало разочарование – сателлит не мог выдавать информацию такого рода. В связи с этим я углубился в изучение самой системы получения информации, чтобы понять, как мне добраться до нужных данных.
«Общее хранилище», к которому был подключен мой терминал, ведало знаниями гуманитарного плана, историей, языком и культурой.
Раздел знаний, который меня интересовал, относился к хранилищу лабораторий. Меня все больше интриговало это место – лаборатории. Именно там проводился эксперимент на детях и там разрабатывалось оружие. В лабораториях можно было искать ответы на многие мои вопросы.
Большое цилиндрическое здание лабораторий находилось в десяти минутах ходьбы от моих комнат. Интересно, был ли вход туда свободным или охранялся как тюрьма? Узнать можно было только проверив.
Было часа три ночи, и пустынные коридоры освещались колоннами. Где-то с часу ночи и до девяти утра в Явине условно было время отдыха, хотя девоны не слишком обращали внимание на часы. Они могли без сна и отдыха работать по 3–4 суток, как, к примеру, дежурные, которые охраняли периметр Явина, следя, чтобы никто не приближался к городу и поддерживая иллюзию обычной загородной местности. В свободное время девоны находились в особом состоянии, не сне, а, скорее, медитации. Когда люди спят, то процессы восстановления происходят вне их воли, автоматически, девоны же делали это сознательно. В таком состоянии они не только восстанавливали силы, но и тренировали сознание, решали сложные проблемы или научные задачи. Причем, они не всегда делали это в своих комнатах, поэтому тяжело было предугадать, в какое время дня или ночи ты встретишь девона, сидящего на скамье возле фонтана или прямо на каменном полу, погруженного в медитацию. К сожалению, подкрасться или пройти мимо незамеченным в таком случае тяжело – поскольку сознание девонов никогда не отключалось полностью, они реагировали на посторонние шумы и раздражители, и реагировали с нечеловеческой быстротой.
Мне повезло, и я никого не потревожил. Хорошо было, что регулярный патруль занимался контролем периметра города, а Лаида – сердце Явина – в круг их интересов не входил. Хотя здесь и так рыскало достаточно охотников и «твата», личных охранников Адара Уттана. Эти особые подразделения, если можно так выразиться, подчинялись Дариму и занимались внутренней безопасностью города, а также любыми заданиями за пределами Явина.
Охрана у здания с лабораториями была не такой очевидной, как у тюрьмы, но, приблизившись к дверям, я отчетливо ощутил, что меня пытаются идентифицировать. Конечно, для меня понятнее было бы увидеть какие-нибудь сканеры сетчатки глаза или отпечатков пальцев, или кодовые замки, но у девонов были другие методы. Тали рассказывала мне, что они могут видеть то уникальное ментальное поле, излучение сознания, которое есть у любого живого существа. Неудивительно, что система охраны работала по такому же принципу.
Такой «отпечаток» сознания не подделаешь, и я смирился с тем, что в лаборатории мне сегодня не попасть.
Я уже собирался уйти, когда двери бесшумно раскрылись. Как такое возможно? Может, просто повезло? Ну, я собирался воспользоваться этим везением, а поразмыслить над тем, почему вдруг меня впустили внутрь, позже.
Войдя, я застыл, накрытый волной воспоминаний, потому что передо мной был знакомый сад. В голове снова прокрутились сценки из прошлого с маленьким перепуганным мальчиком и светловолосой феей. Сейчас я уже знал, что этой феей была Тали.