Иллюзия
Шрифт:
– Здравствуйте, господин хороший! – Дед протянул руку.
Забаровский пожал, кивнул соседке.
– Вот какое дело, – деликатно начал старичок, – сегодня ночью исчезла твова хонструкция.
– Изломали, ироды! – высыпала подробности сторожиха.
– Так шо, треба восстановить. Эффект есть!
– Да сделать-то можно… – Выпускник почесал затылок. – Но где гарантия, что снова не сломают?
– Не сломают, – пообещал активист, – я знаю, хто это сделал.
– Хто ж ентот антихрист?! – Баба Лиза оживилась.
– Ну, этот… Как его? Слесарь наш… Федька, который тогда Руслана за шкирку хватил.
– Ах, окаянный! – возмутилась баба Нюра. – Шоб у него зенки повылазили!
– Наверняка, по наущению инициаторши нашей, – продолжил дед Гришка, – они все в сговоре, так и норовят с нас деньги содрать. Но, больше не сломают, я поговорю с ними… конкретно.
Старичок исподлобья глянул на новатора. На юношеском лице нарисовалась гримаса сомнения – старик явно бравировал.
– Ладно, шо там нужно? – Дед Гришка сменил подход. – Ну, там… материалы, инструмент.
– Да особо ничего. – Забаровский зевнул. – Кусок кабеля, но можно обойтись обычной проволокой.
– Найдем, – заверил активист.
– Штырь у меня есть – еще пара ножек от табурета осталась.
– Опять стулья ломать?! – вскипела баба Нюра. – Не дам!
– Да ладно тебе.
– А ты не ладняй, не ладняй!
– Я за проволокой, жду внизу. – Дед Гришка срочно ретировался, опасаясь вновь попасть под горячую палку бой-бабы.
– Не вздумай! – Хозяйка, просунувшись в балконный проем, грозила большим пальцем, будто пыталась выключить кнопку непослушания.
– Да ладно, ба, все равно выбрасывать.
– Я т-те дам выбрасывать! Ишь, какой выбрасывальщик выискался!
– Видишь, трещина по периметру пошла. – Внук показал, с лязганьем откручивая ножку. – Даже если заварить – долго не прослужит.
– А я говорю – не смей! Все изломал, настановил дрыком.
– Так для общего ж блага… или пускай дальше стены гниют?
– Неча! Пусть те, кто изломал, сами ишшут, а ты только подмогнешь построить.
– Ба! У меня завтра выпускной, а ты тут нервы треплешь! – Терпение кончилось.
– А я говорю – не смей!
– Отстань! Заколебала.
– Вот, все матери отпишу! И как мебеля ломаешь, и как с бабкой разговариваешь!
– Пиши, пиши, только отвяжись. – Руслан справился с ножкой.
– У-у, глаза твовы бесстыжие!
Баба Нюра хотела грудью преградить выход, но, прочитав в движениях решимость, спасовала. Забаровский наскоро обулся, аккуратно обошел бабу Лизу, воздержавшуюся от семейных разборок.
– Все матери отпишу! – крикнула старушка в хлопнувшую дверь.
Юноша вдавил кнопку лифта, закоптившуюся от поджогов. Ерунда все это. Мелочи жизни. Главное, завтра – выпускной… Ленка.
Глава VI
Выпускной
Утром, едва продрав глаза, Глеб рванулся к письменному столу, к раскрытой «Астрологии». «Черт! Вчера весь вечер читал про Анаксагора, сегодня ничего не помню – придется перечитывать». Страницы послушно отшуршали назад. Малышев забыл про умывание и чистку зубов, мысли циклились на фолианте.
Обстановка навевала скуку. Посеревший потолок с разводами, облупленная краска деревянного окна, желтые занавески на металлической гардине. Бледная тумбочка с зелеными горошинами ручек – подставка под черно-белый телевизор с рогатиной антенны. Госпитальная кровать вдоль стенки, дощатый пол, полосатый ковер. Напротив постели – письменный стол в тон тумбочки, книжные полки, прибитые в шахматном порядке. Учебники, двенадцатитомник «Истории государства Российского» Карамзина, «Мертвые души» Гоголя. Поникший «подсолнух» настольной лампы, цветные карандаши в банке из-под кофе. Настенные часы, стилизованные под готику. В наглухо закрытой комнате пахло погребальной затхлостью.
Юноша встал из-за стола, когда время перевалило за два часа дня, растер затекшую поясницу. Легкий толчок ладони, и межкомнатная дверь открыла продолговатую гостиную с диваном-книжкой – спальным местом родителей и брата. Диванчик давно выцвел и попахивал прелью. Рядом с зеркалом в полный рост растянулся журнальный столик с цветным «Славутичем». Сквозь зал пролегала привычная дорога с поворотом налево к запахам жареной картошки и засорившейся раковины, но сначала попутный туалет без щеколды.
На кухонном столе тарелка с остатками супа и хлебные крошки – отец приходил на обед. Мать питалась на работе в парикмахерской, младший брат в детском саду. Чуть теплая вода из чайника разбавила осадок вчерашнего чая, из чрева холодильника появился шматок «Краковской». Малышев наспех сварганил бутерброды и вернулся к талмуду. Таблицы, звезды, чавканье. Созвездия, планеты, прихлебывание. Колбаса с чаем улетучилась мгновенно. Увлеченные ход времени не ощущают.
– Ты все с книжкой сидишь? – В комнату ворвалась лихая брюнетка с фигурой Вивьен Ли. – Уже пять часов! Ты хоть что-нибудь ел? У тебя выпускной через час. Быстро за прическу!
– Сейчас, минуточку. – Сын шарил по книге, словно суфлер, потерявший место подсказки.
– Никаких минуточек! Быстро!
Точеные ножки засеменили в зал. Перед зеркалом встал стул с накидкой на спинке, на подоконнике рассыпались ножницы, расчески, прихваченная с работы машинка.
– Ну где ты?!
Глеб неохотно оторвался и перекочевал с одного стула на другой. Накидка удавкой стянула шею, ножницы быстро обкорнали торчащие вихры, лак припечатал прическу с упором на челку.
– Та-ак. – Закончила мать, переходя к платяному шкафу. – Что одеть? Господи, ничего приличного нет.