Илья Муромец и Сила небесная
Шрифт:
Или объясните популярно, как Соловей-разбойник мог на девяти дубах сидеть? Это ж какого размера сиденье надо иметь, тем более, что каждый дуб в пять обхватов?
Ладно, едем дальше… Сколько времени можно промахать мечом, чтобы рука не отвалилась? Ну, в кино понятно: в кино по полтора часа машут и даже не запыхиваются. Так там и из 8-зарядного пистолета по сто пуль выпуливают. А если махать не понарошку, то сильно не размашешься.
Илья, хоть и был спортсменом, а повыбивал однажды ковёр пластмассовой выбивалкой, так через пять минут сам из сил
Со своими вопросами Ножкин ко всем приставал. Особенно к учителю истории Евгению Петровичу Ворошилко. Но Евгений Петрович Ворошилко отмахивался от него, как от назойливой мухи, потому что сорок пять лет назад защитил диплом не по Киевской Руси, а по истории строительства Беломоро-Балтийского канала.
Тогда Илья начал читать книжки сам и незаметно для себя пристрастился к истории. Правда, в ущерб английскому и ещё парочке ненужных предметов.
Зато по физкультуре у него всегда было двенадцать с плюсом. И то потому, что их физкультурник боялся числа тринадцать…
Чудак!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БАШМАЧКА
ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА ИЛЬИ
Когда после дня рождения прошло полгода, сразу наступило лето. Двор моментально опустел. Кого-то отправили в лагерь. Кого-то сплавили на море. А когда и «братья-славяне» с палатками и родителями махнули в поход, Ножкин заскучал. Тем более, что в бассейне обнаружилась дырка, через которую вытекала вода, и его закрыли на текущий ремонт, а до пляжа было далеко, поэтому Илью туда одного не пускали. Вот и приходилось ему слоняться по пустому двору или бить мячом по пустым воротам. Как говорится: «Пришла беда – отворяй ворота»…
Но Илье повезло. Не успел он вдоволь наскучаться, как папа сказал:
– Киндер-миндер, не горюй! Послезавтра отправим тебя на деревню к дедушке.
– И к бабушке, – добавила мама.
– К бабушке-балабушке, – весело подхватил папа, – к тёщеньке моей ненаглядной, Валентине Павловне любимой!
– Аркадий, прекрати паясничать! Не понимаю, чем тебе моя мама не угодила?
– Ира, как ты могла подумать? Просто у меня хорошее настроение! А твою маму я очень люблю, ведь она мне лучший в мире подарок сделала.
– Какой подарок? – спросил Ножкин.
– А вот такой! – ответил папа и, подхватив маму на руки, звонко чмокнул её в щёку.
Через два дня родители отвели Илью на автовокзал и посадили в сине-белый автобус «Икарус», который ехал через деревню, где Ножкина должен был встретить дедушка Никифор. Мама боялась отпускать Ножкина одного, и чтобы её успокоить, папа пошёл договариваться с водителем – толстым добродушным дядькой с кучерявой грудью, торчащей из-под расстёгнутой
– Не боись! Довезём твоего богатыря в лучшем виде и сгрузим где надо. Дело привычное: я ж раньше кур мороженых возил, и то ни одна не пропала!
От этих слов мама сразу успокоилась и даже заулыбалась, отчего стала такой красивой, что кучерявый водитель крякнул и пошёл утрамбовывать пассажиров дальше.
А Ножкин и не улыбался, он просто светился от счастья. Ведь из-за того, что у мамы надвигался смотр художественной самодеятельности, а у папы намечалась сдача очередного секретного объекта, Илья впервые в жизни ехал один. И ведь путь был неблизкий – целых пять часов ходу!
К тому же место ему досталось что надо – у самого окна. Ножкин сразу прилип к стеклу носом и стал махать родителям рукой, чтобы они побыстрее уходили. Но те наоборот стояли на месте и радостно махали в ответ. Наконец автобус тронулся, и родители уплыли за край окна. Ножкин быстро вскарабкался на сиденье с ногами и успел в последний раз увидеть их в заднем стекле. Папа что-то кричал вдогонку. Илья прислушался и услышал:
– А ну, слазь! Чего скачешь? Я может, хрусталь везу из десяти предметов, хотя поначалу было двенадцать… Так что не дрыгайся, пока мы остальное не кокнули.
Голос шёл откуда-то сбоку. Ножкин перестал прыгать и обернулся. Оказалось, кричал вовсе не папа, а сосед, которого Илья сразу не заметил. Это был взрослый парень лет двадцати в синих брюках, фиолетовой рубашке и чёрных ботинках. На его голове, несмотря на лето, красовалась коричневая шерстяная фуражка, которой он то и дело вытирал пот с широкого лица.
– Семён… Сеня… – представился сосед и протянул Илье горячую ладонь.
– Ого! – уважительно сказал он, когда Ножкин её пожал. – Штангу тягаешь?
– Нет, в воду прыгаю.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем в воду прыгать? В воду надо постепенно входить: мало ли чего там на дне лежит…
– А что там может на дне лежать? – не понял Илья.
– Ну, рельсы, к примеру.
– Дядя Сеня, откуда в бассейне рельсы?
– Как откуда? Строители забыли! И вообще, какой я тебе дядя? Я тебе просто Семён. Семён Кочкин. Газоэлектросварщик… Через неделю экзамены… – тут сосед неожиданно зевнул и договорил сонным голосом. – Подарки домой везу… Весь упарился… Так что, извиняй!
С этими словами будущий газоэлектросварщик откинулся на подголовник и моментально заснул. Но Илья не сильно расстроился. Он снова прилип к окну, за которым летели столбы и деревья, а за ними почти неподвижно лежали зелёные поля, упираясь в синий небесный свод.
Ровно через пять часов водитель автобуса почесал кучерявую грудь и объявил в микрофон:
– Башмачка! Стоянка на всё про всё две минуты… – потом он наморщил лоб, словно вспоминая что-то, и наконец радостно воскликнул: – Слышь, Ножкин, выходи!