Илья Муромец и Сила небесная
Шрифт:
Воздух в церкви был сладким на вкус… горели свечи, сверху сквозь узкое окошко врывался золотой лучик, протяжно пел хор, старенький священник, которого звали отец Василий, что-то возглашал плавным, чуть надтреснутым голосом и, поворачиваясь к пастве, рисовал широким жестом крест над склонёнными головами…
Да, это был другой мир. И населяли его другие люди. Они стояли тихо и неподвижно, словно боялись расплескать то, что их сейчас наполняло. Эти люди были совсем не похожи на вечно спешащих, кричащих и обуреваемых извечными житейскими заботами жителей Башмачки, но это были именно они. И хотя все стояли к Ножкину спиной, многих он
Ножкин так засмотрелся, что не заметил, как закончилась служба и люди потянулись к выходу. Опомнившись, он быстро выскочил на крыльцо, но было поздно: его заметили.
– Значит, пришёл, – раздался над ним спокойный голос деда.
Ножкин понял, что ругать его не будут, но на всякий случай сказал:
– Я просто посмотреть хотел…
– Ну, и что ты увидел?
– Да, вроде, всё. Даже Кольку и Жеку…
– Маловато, – улыбнулся дед.
– Почему? – не понял Ножкин.
– Потому что ты пришёл ногами.
– А разве можно прийти без ног?
– Можно прийти сердцем.
– Это как?
– После поговорим: мне сейчас помолчать надо.
Дед повернулся лицом к церкви, трижды перекрестился, совершил низкий поклон, потом выпрямился и зашагал в сторону высокого холма, с которого открывался чудесный вид на золотое подсолнечное поле.
По дороге домой Ножкин решил окунуться. Он свернул к речке и пошёл по берегу к мостку. Неожиданно кто-то негромко позвал его по имени. Илья обернулся и увидел незнакомого мальчишку примерно своего возраста. Было видно, что он тоже направлялся к реке. На его шее болталось полотенце, но в отличие от местных, вместо трусов на нём красовались такие яркие плавки, которым бы позавидовал любой чемпион мира по прыжкам в воду.
– Откуда ты меня знаешь? – удивился Ножкин.
– Рассказали. Я ж тут раньше жил, пока родители в город не переехали. Говорят, ты классно в воду прыгаешь?
– Да не очень… – смутился Илья от такой неприкрытой похвалы.
– Ну чего ты краснеешь, как красна девица? Талантами надо гордиться. Их не прятать надо, а напоказ выставлять. А завидовать будут – пускай. Ведь таланты – это золото, которое у тебя никто не украдёт, а ты за своё золото всё купишь…
Илья вдруг почувствовал тревогу. Мальчик был какой-то странный. Какой-то слишком уверенный и говорит как-то по-книжному. Заметив, что Ножкин напрягся, новый знакомый громко расхохотался:
– Да ладно, не бери дурного в голову! Я ж на самом деле так не думаю. Просто недавно киношку по ящику видел. Там один богатым хотел стать и всё время про золото и таланты вкручивал. Дурак, короче!
– Почему?
– Потому что миллион баксов заработал, а удержать не смог… Слушай, Илья, пошли лучше попрыгаем. Я пару таких фишек знаю: увидишь – ахнешь!
Обрадовавшись, что разговор повернул в знакомое русло, Ножкин согласно кивнул и спросил:
– На мосток?
– Да нет, я получше место знаю, а с мостка пусть Толибася прыгает. Пошли!
Странный мальчик развернулся и зашагал в другую сторону, даже ни разу не посмотрев, идёт Ножкин за ним или нет.
Место, куда они пришли было за излучиной реки. Похоже, тут раньше хотели что-то строить, потому что на берегу стоял огромный гусеничный кран.
– Видал! Сила! А ты – мосток! Тут по высоте пять таких мостков станет.
Илья присвистнул. Действительно, от самой высокой точки стрелы до воды было метров семь. Но его это не испугало, потому что он уже прыгал с десятиметровой вышки. Только ведь прыгал в бассейне, где глубина точно рассчитана, а что тут – неизвестно.
Словно прочитав его мысли, новый знакомый крикнул:
– Не дрейфь! Тут метров двенадцать: захочешь – до дна не достанешь. Смотри!
Бросив полотенце на траву, он быстро вскарабкался на крышу кабины и по перекладинам стрелы полез вверх.
– Учись! – крикнул он с последней ступеньки и полетел вниз.
Прыжок оказался несложным – обычная ласточка, но исполнение было безукоризненным. Странный мальчик вошёл в воду без единого всплеска, и Ножкину показалось, что по зеркальной глади даже не пошли круги. Такого входа он не видел и на взрослых соревнованиях…
Через мгновение на поверхности появилась голова.
– Не спи – замёрзнешь! – услышал Илья старую шутку. – Чего мнёшься, это не больно! А если плавки жмут, сними – всё равно тут никто не увидит…
Ножкин вздохнул и пошёл к ржавой вышке. Ему совсем не хотелось прыгать, хотя теперь он знал, что это не опасно. Но развернуться и уйти тоже не получалось. Ведь если пацаны узнают, что он сдрейфил (а что этот им расскажет сомнений не было), как он будет учить их дальше? Ясное дело – никак! Тем более, что у него есть шанс утереть нос этому. Илья сразу решил сильно не напрягаться, а просто сделать сальто вперёд и постараться чисто войти в воду. Не Бог весть что, но всё же посильнее ласточки.
Взобравшись на последнюю перекладину, Ножкин выпрямился, раскинул руки в стороны, чтобы поймать равновесие, а потом решительно оттолкнулся и бросил тело вниз. Уже в воздухе ему показалось, что кто-то закричал, но он, как учил тренер, отогнал посторонние мысли, докрутил сальто и довольно неплохо вошёл в воду.
Только на этот раз вместо волшебных звуков и красок его встретили мрак и тишина.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
ДО СВАДЬБЫ ЗАЖИВЁТ…
– Да-а… Ещё легко отделался. Рука через месяц срастётся, сотрясение мы вылечим дней за восемь, ссадина будет затягиваться ещё неделю. Так что, Никифор Иванович, вы сильно не волнуйтесь: в вашем возрасте это ни к чему.
Голос был незнакомым. Ножкин хотел открыть глаза, но в голове что-то сильно бумкнуло, и он почувствовал внезапный прилив тошноты. Оставалось лежать с закрытыми глазами и слушать.
– …я ему ещё в автобусе говорил: в воду надо заходить постепенно. Главное, кролям траву кошу – жара, мухи заедают, и вдруг в спину как холодом дало. Обернулся, а он на кране стоит. Я ему – кричать! Да пока крик дошёл, он уже сиганул. А куда ж с такой верхотуры сигать, когда речка от жары обмелкла. Хотя там и весной метров пять от силы. Другой вопрос: чего его туда одного понесло? Квакушам, что ли, сальты-мальты показывать?… Хорошо, кроли весь покорм пожрали, а то б и меня там не было. И слава Богу, что он на поверхность всплыл: мне ж нырять не с руки – дюже уши закладывает…