Им помогали силы Тьмы
Шрифт:
Гитлер в три погибели согнулся над письменным столом и выглядел совершенно больным. Услышав о поражении англо-американцев, голова его вдруг качнулась и упала на стол; он силился поднять ее и не мог.
Вскочив со стула, Борман бросился к нему и крикнул Грегори, чтобы он позвал доктора Морелля. Малаку, выходя из своего состояния полутранса, начал приоткрывать бессмысленные поначалу глаза, но, получив от Бормана четкий приказ «пошел вон», моментально выполнил приказание.
Морелль занимал в бункере фюрера две комнаты, из которых почти никогда не выходил, поэтому Грегори тотчас же отыскал его и сообщил о случившемся, они вместе поспешили обратно в кабинет фюрера, где старый знахарь умело сделал фюреру
— Ваш турок — прекрасный медиум. Я и сам обладаю этим даром, поэтому сразу вижу настоящий талант. В моем случае это связано с прекрасной интуицией, и его предсказание о том, что англо-американцам никогда не дойти до Берлина, совпадает с моим предчувствием. Сейчас я устал, но скоро я опять пошлю за вами обоими… очень скоро.
Наверху, в огромном зале рейхсканцелярии Грегори нашел поджидавшего его Малаку. Глаза еврея сияли:
— Умерла свинья? — спросил он по-турецки.
Грегори покачал головой.
— Нет. Сопротивляемость организма удивительная. Этот старый негодяй сделал ему укол, и он тут же пришел в себя.
Малаку пробормотал несколько ругательств на иврите. Потом, когда они уже шли по улице, он вынул что-то из кармана. Русские вовсю бомбили Берлин, в этот момент ярдах в сорока от них упало несколько зажигалок, при свете которых Грегори рассмотрел, что в руках Малаку держит длинный шнурок с петлей на одном конце. Он полюбопытствовал:
— Что это такое?
— Гаррота, — мило улыбнулся Малаку. — Я ее ношу с собой как талисман и как фокус, при помощи которого я улавливаю силу. Если бы я не брал на эти сеансы с собой что-нибудь такое, в самый ответственный момент испускаемое Гитлером зло могло бы нарушить мой контакт с Внешним Кругом.
— А что такого особенного в этой удавке, чтобы придавать ей такое оккультное значение? — осведомился Грегори.
Малаку скрипуче засмеялся:
— Одна только астрология не позволила бы мне делать такие точные предсказания. Время от времени я обязан сделать подношение… гм… источнику моего могущества. В нормальных условиях надо было бы пользоваться жертвенным ножом, а гаррот была бы только талисманом. Но мы с вами не в нормальных условиях, да и нож бы мне не позволили пронести в бункер, поэтому я ношу только гарроту. Но вы не подумайте, что это просто шнур — она очень здорово заряжена, ведь совсем недавно я несколько раз ею убивал.
Остановившись как вкопанный, Грегори схватил сатаниста за руку и рванул, развернув его к себе лицом, вгляделся в него и спросил:
— Ты что, хочешь сказать, что когда ты в одиночку выходишь по ночам, то ты убиваешь людей в затемнении?
Небрежно вырвав руку, Малаку ответил:
— Если бы убивал, то мы бы с вами были значительно надежнее защищены. Да только, к несчастью, для этого у меня кишка тонка. В качестве жертв мне приходится довольствоваться животными.
— Какими? Кошками и собаками?
— Да, ими. Я их подманиваю объедками, накидываю на них шинель и тащу в ближайшую разбомбленную церковь и там приношу в жертву, лишая жизни гарротой.
— Господи, до чего ты мерзок.
— Ваши дурацкие нежные чувства оставьте при себе. Нечего тут сантименты разводить, — окрысился Малаку. — Кроме того, это вас вовсе не касается. Будьте довольны и тем, что используете мои контакты с Бесконечными Стихиями, чтобы привести нашего общего врага к его закономерному и заслуженному концу.
Они подошли к Министерству. Грегори собирался уже войти внутрь здания, когда сатанист отрывисто бросил ему «спокойной ночи» и зашагал дальше по улице. Грегори на секунду представил себе, что Малаку собирается делать, и усилием воли сдержал подкатившую к горлу тошноту. Как бы ни гадки были его обряды, но — как знать? Быть может, они
На следующий день Гитлер снова позвал Грегори погулять в саду рейхсканцелярии и снова заговорил о перевоплощении. Беседуй Грегори на эту тему с кем-то другим, он бы сказал не задумываясь, что с каждой жизнью человек прогрессирует, если в ней добрые дела преобладают над дурными. В последующем своем воплощении человек может познать нужду и разные тяготы, чтобы научиться скромности, например, или усвоить еще какой-нибудь специальный урок, но, так или иначе, в следующий раз он рождается уже с более высоким градусом и с более ответственной целью. И наоборот, если в этой жизни человек злоупотребляет властью, вызывая горе и страдания других людей, то не надо удивляться, что на протяжении нескольких последующих воплощений ему придется терпеть тиранию других.
Но не священник же он, в самом деле, чтобы отпускать Гитлеру грехи перед смертью, встречаясь с этим мегаломаньяком, он преследует вполне определенные цели. Следовательно, надо так сформулировать свои фразы, чтобы, пересыпая их тонкой лестью, убедить фюрера поскорее закончить это свое бренное существование, готовясь одновременно к новым свершениям в следующей ипостаси. Поэтому Грегори терпеливо втолковывал этому чудовищу, которое хромало рядом с ним по саду рейхсканцелярии, что с каждой прожитой жизнью личность приобретает новые качества и новые таланты, определяющие ее могущество в дальнейших воплощениях. Скажем, в Древнем Египте фюреру довелось быть мелким чиновником, к примеру писцом или сборщиком податей, в Древнем Риме он был уже центурионом, в Средние века — аббатом, в Венеции — богатым сенатором, в XVIII веке — уже правителем небольшого княжества, пока он не накопил в себе столько необходимых качеств, чтобы стать вождем одной из величайших наций в мире.
Представляя себя поочередно во всех этих ипостасях, Гитлер с готовностью соглашался, что да, пожалуй, и такое могло быть. Затем очнулся:
— А что же теперь? Каким образом в следующем воплощении я могу подняться еще выше? Мне кажется, я уже поднялся до самого верха.
— Никоим образом, мой фюрер, — ответил Грегори. — Наша Земля лишь один из десяти тысяч миров. Наука доказала, что звезд на небе столько же, сколько песчинок в море. За исключением планет нашей Солнечной системы, каждая из звезд тоже солнце, и почти все они обладают своими планетами, вращающимися вокруг них. Наука говорит нам и то, что все небесные тела состоят более или менее из одних и тех же материалов и, как и вся материя Вселенной, подчиняются универсальным законам. Они тоже рождаются, развиваются и переживают период упадка. Небесные тела начинают свой жизненный цикл как расплавленное существо, а спустя вечность начинают остывать до такой степени, что на них затвердевает кора, на которой зарождается жизнь, сначала растительная, затем животная. Учитывая безграничность небесных тел во Вселенной, можно утверждать, что в данный момент по меньшей мере несколько сотен из них переживают ту же стадию развития, что и наш мир. Обитатели тех миров могут быть не похожими на нас, но неразумно бы было предполагать, что они не обладают интеллектом, в некоторых случаях, несомненно, более высоким, чем наш.
— Ну да, ну да, отчего бы и нет, — бубнил под нос Гитлер. — То есть вы подводите мысль к тому, что в тех случаях, когда индивидуальная личность на нашей планете достигла высшей ступени развития, она автоматически переходит в другой мир — на другую планету, не так ли?
— Именно так, мой фюрер. И я ни секунды не сомневаюсь в том, что, когда придет ваше время покинуть свою бренную оболочку, вы родитесь заново уже в другом мире, где вам будут предоставлены возможности большие, чем в этом, и вас ожидает большее могущество.