Имаджика

Баркер Клайв

– Какие-нибудь признаки? – спросил у него Миляга.

– Ничего не вижу.

– А что ты чувствуешь?

– Аx! – сказал он, глядя на небо сквозь полог листвы. – Такая чудная ночь, Освободитель. Но он попытается ее нам испортить.

– Наверное, ты прав. Останься здесь еще на какое-то время, хорошо? Я хочу обойти дом вместе с Клемом. Если что-нибудь увидишь...

– Мой крик услышат в Л'Имби, – пообещал Отдохни Немного.

Он одержал свое обещание. Не успел Миляга дойти до конца лестницы, как он издал такой оглушительный вопль, что со стропил посыпалась пыль. Прокричав Понедельнику и Клему, чтобы они проверили, закрыты ли двери, Миляга ринулся вверх по лестнице и оказался

на площадке как раз в тот момент, когда дверь Комнаты Медитации распахнулась и оттуда попятился Отдохни Немного, продолжая пронзительно визжать. Какой бы смысл ни скрывался в его предупредительном крике, Миляга не стал пытаться его расшифровать и бросился в комнату, набирая полные легкие воздуха, на случай если там окажутся подручные Сартори. Когда он вбежал, в окне никого не было видно, но о круге этого сказать было нельзя. В центре его обрастали плотью две человеческие фигуры. Он никогда не видел со стороны процесса перехода, и им овладело удивление, смешанное с отвращением. Зрелище освежеванных остовов нельзя было назвать слишком приятным, но он не отводил глаза и следил за ними со все возрастающим возбуждением, задолго до окончательного воплощения узнав в одном из путешественников Юдит. Другим же оказалась косоглазая девушка лет семнадцати, которая, лишь только ощутив, что мускулы вернулись к ней, тут же упала на колени, рыдая от ужаса и облегчения. Даже Юдит, совершавшая это путешествие в четвертый раз, тряслась с головы до ног и, шагнув из круга, непременно рухнула бы на пол, не подхвати ее Миляга.

– Ин Ово... – выдохнула она, – почти достало нас...

Голень ее была изранена и кровоточила.

– ...Какая-то тварь... ей удалось меня укусить...

– Все в порядке, – сказал Миляга. – Главное, обе ноги на месте. Клем! Клем!

Он был уже в дверях, из-за его плеча выглядывал Понедельник.

– У нас есть чем это перевязать?

– Конечно! Я сейчас...

– Нет, – сказала Юдит. – Отведите меня вниз. Этот пол не должен быть залит кровью.

Клем и Миляга понесли Юдит к двери, а Понедельник остался утешать Хои-Поллои.

– Никогда не видела Ин Ово таким, – сказала она. – Они неистовствуют...

– Сартори там побывал, – сказал Миляга. – Набирал себе армию.

– Он их здорово расшевелил.

– Мы уж было потеряли надежду тебя дождаться, – сказал Клем.

Юдит подняла голову. Лицо ее было восковым от пережитого потрясения, а улыбка выглядела слишком неуверенной, чтобы назвать ее радостной. Но все-таки она улыбалась.

– Никогда не теряй надежду на вестника, – сказала она. – В особенности, когда у него хорошие вести.

* * *

До полуночи оставалось три часа и четыре минуты, и времени на разговоры не было, но Миляга хотел услышать от нее хотя бы краткое объяснение того, что заставило ее отправиться в Изорддеррекс. Ее уложили в комнате напротив входа, которая, благодаря набегам Понедельника, была снабжена подушками, запасами еды и даже стопкой журналов, и там, пока Клем бинтовал ее ногу, она постаралась вкратце изложить события, произошедшие с того момента, как она покинула Убежище.

Рассказ дался ей не так легко, и пару раз, когда она описывала Изорддеррекс, ей пришлось просто махнуть рукой и заявить, что нет таких слов, которые могли бы описать то, что она увидела и почувствовала. Миляга слушал, не перебивая, хотя, когда она рассказывала о том, как Ума Умагаммаги посетила Доминионы, проверяя, чисты ли помыслы Синода, лицо ее помрачнело.

Когда ее рассказ был окончен, он сказал:

– Я тоже был в Изорддеррексе. Надо признать, он действительно изменился.

– К лучшему, – сказала Юдит.

– Я не люблю руин, какими бы живописными

они ни были, – возразил Миляга.

Юдит ничего не ответила, но наградила его холодным взглядом.

– А мы здесь в безопасности? – спросила Хои-Поллои, ни к кому в частности не обращаясь. – Так темно.

– Ясное дело, в безопасности, – сказал Понедельник, обнимая девушку за плечи. – Весь дом закупорили. Он ведь к нам не заберется, верно, Босс?

– Кто? – спросила Юдит.

– Сартори, – сказал Понедельник.

– А он где-нибудь поблизости?

Молчание Миляги послужило достаточно красноречивым ответом.

– И вы думаете, что несколько замков его удержат?

– А что, нет? – сказала Хои-Поллои.

– Если он захочет войти, его не удержит ничто, – сказала Юдит.

– Он не захочет, – ответил Миляга. – Когда начнется Примирение, через дом будет проходить поток силы... силы моего Отца...

Мысль об этом показалась Юдит настолько же неприятной, насколько, как рассчитывал Миляга, будет она неприятной и для Сартори, но ответ ее был тоньше, чем простое выражение отвращения.

– Он твой брат, – напомнила она ему. – Не думай, что ему не придется по вкусу то, что здесь находится. Так что если он захочет, он придет и отнимет все, что ему нужно.

Он наградил ее суровым взглядом.

– Мы о чем говорим – о силе или о тебе?

Юдит помедлила, перед тем как ответить.

– О том и о другом, – сказала она наконец.

Миляга пожал плечами.

– Если это случится, решение принимать тебе, – сказал он. – Тебе уже приходилось делать выбор, и ты ошиблась. Может быть, настало время обрести хоть чуточку веры, Юдит. – Он встал. – Приобщись к тому знанию, которым все остальные уже обладают.

– И что же это за знание?

– Это знание о том, что через несколько часов мы станем частью легенды.

– Да-а-а, – тихо выдохнул Понедельник, и Миляга улыбнулся.

– Будьте осторожны здесь внизу, – сказал он и направился к двери.

Юдит оперлась на Клема и с его помощью встала на ноги. Когда она вышла из комнаты, Миляга уже шел по лестнице. Она не звала его – он сам остановился на мгновение и, не оборачиваясь, произнес:

– Я не хочу тебя слушать.

Потом он продолжил свой подъем, и по его опущенным плечам и тяжелой походке она поняла, что при всех его пророческих заявлениях в нем живет тот же червячок сомнения, что и в ней, и он боится, что стоит ему повернуться и посмотреть на нее, как червяк этот разжиреет и задушит его.

* * *

У порога его встретил запах листвы, который, как он и надеялся, заглушил доносящуюся с темных улиц вонь. В остальном же его комната, в которой он жил, смеялся и спорил о загадках вселенной, произвела на него угнетающее впечатление. Она неожиданно показалась ему косным, затхлым местом, в котором слишком часто звучали заговоры и заклинания, утрачивая постепенно значение и смысл. Менее подходящее место и представить себе трудно! Но разве не сам он бранил Юдит всего лишь минуту назад за недостаток веры? Сила мало зависит от места. Ее главный источник – вера Маэстро в сверхъестественное и та воля, которую она рождает.

Готовясь к предстоящему ритуалу, он разделся. Потом он двинулся к каминной полке, намереваясь снять с нее свечи и поставить их по границе круга. Однако вид трепещущих язычков пламени навел его на мысли о молитве, и он упал на колени перед пустым камином. Губы его сами зашептали «Отче Наш», и он прочел молитву до конца. Никогда еще слова ее не звучали так уместно, как сегодня. Но после этой ночи она превратится в музейный экспонат, в осколок тех времен, когда Царствие Господа еще не пришло, а воля Его не исполнилась яко на небеси и на земли.