Имам Шамиль. Том первый. Последняя цитадель

Воронов-Оренбургский Андрей Леонардович

Уо! При Шамиле мобилизация горских сообществ достигла воистину грандиозных, невиданных доселе размеров. Лишь один Северо-Восточный Кавказ содержал шеститысячную армию всадников Имама и семидесятитысячное ополчение. Все мужчины от 16-ти до 60 лет несли военную повинность. Хай, хай… Даже женщины были обязаны иметь пики-хеч с отточенными железными остриями.

Проявившим в сече трусость пришивали на одежду кусок яркого войлока. Отменно видного издалека. Избавиться от сей позорной отметины и общественного презрения можно было лишь доказав свою храбрость. Нередко ценой жестоких ран, пролитой кровью, но чаще смертью в бою.

Как

не прискорбно, но Кавказская война в большей степени была связана не столько борьбой горцев и русских, как принято считать, сколько постоянной войной горцев между собой. Так говорят источники, так говорят очевидцы. «Если уши хозяина глухи, а глаза слепы, это не значит, что другие не слышали и не видели обвал в горах». Увы, единой силы против Российской Империи ни Шамиль, ни его предшественники и последователи выдвинуть не смогли. А потому в период Шамиля, масштабы и контуры его Имамата постоянно менялись, в зависимости от военных успехов и поражений. В результате чего границы были подвижными, а «плеть и слово» власти – весьма эфемерными, поскольку степень их устойчивости во многом зависели от способности самого Имама и его наибов силой оружия и страха подчинить свей воле разные свободолюбивые племенные сообщества-тухумы и тейпы.

И право дело: «едва ли не все военные успехи Шамиля сводятся к карательным походам против своих единоверцев. Причём! – Повелителю правоверных приходилось действовать куда как более жестоко, чем генералу А.П. Ермолову, А.И. Нейдгардту или князю А.И. Барятинскому, именами которых матери-горянки пугали своих малолетних детей.

Волла-ги! За инакомыслие, за связь с «урусами» – рубили головы, хотя русские войска передавали нуждающимся продовольствие, одеяла, хозяйственный инвентарь, а так же оказывали бескорыстную медицинскую помощь.

Эти свидетельства прошлого весьма красноречиво свидетельствуют о том, что далеко не все горские народы и племена даже Северо-Восточного Кавказа (не говоря уже о Северо-Западном Кавказе) горели желанием признать власть и низамы Шамиля».⁵

* * *

Каждое время – рождает своих героев. Уж, видно, так сложились звёзды… Шамиль начал свой огненный путь с казни Булач-хана и убийства сорока пяти человек древнего рода феодалов Султаналиевых, содержавшихся под арестом в узилищах-зинданах его родового селения Гимры. Горы Дагестана помнят: множество богатых и независимых аулов, такие как: Унцукуль, Чирката, Орота, Тадколо, – названий их не счесть, были покорены Имамом шашкой и пулей.

…В Дженгутае Шамиль разрушил и предал огню дворец Ахмед-Хана Мехтулинского, угрожал «большой кровью» Темир-Хан-Шуре; вырезал, как овец, в ряде селений «греховную знать», а также истребил почтеннейших людей – «белую кость» Андаляля, Кадиба, Соситля и много других несговорчивых, свободолюбивых селений.

Уо! Шамиль выезжал к народу в сопровождении вооружённых мюридов и палача с секирой; ординарные казни проводились прилюдно путём расстрела, закалывания или побития камнями. Прорусские настроения карались нещадно, с восточной жестокостью. Всюду свинцом и булатом насаждались атмосфера сурового аскетизма. Были запрещены: праздная музыка, танцы, украшения в одежде, потребление вина и табака, даже на свадьбах.

По Шариату преследовались легенды и сказания, напоминавшие горцам о старинных обычаях и обрядах. Вместо бежавшего преступника неумолимо карались его родственники,

друзья-кунаки, сочувствовавшие одноаульцы, тогда как Коран гласит: «Никто не отвечает за вину другого».

Воллай лазун! «Доподлинно известна «церемония пожатия рук», которую муртазеки, тайная полиция Шамиля, применяли для казни истинных и мнимых врагов Имама. Неподозревающей жертве протягивали руки сразу два мюрида, а когда по обычаю, чтоб не обидеть «гостей», приходилось подавать обе руки, их заламывали за спину, стремительно, без проволочек, довершая дело кинжалами».⁶

Ближайшими помощниками наибов были дибиры. Впрочем, они разбирали и решали самые незначительные дела, а более важные передавали на рассмотрение муфтиев и наибов. В ведении последних находились татели, которые следили за исполнением горцами норм Шариата и низамов, а также приводили в исполнение приговоры о телесных наказаниях.

В Имамате существовало ещё и сообщество мухтасибов. В их задачу входил тайный контроль над деятельностью названных выше должностных лиц. Мухтасибы сообщали Имаму о результатах своих наблюдений для принятия скорых и надлежащих дел. Между тем, низамы Шамиля преобразовали на территории Имамата большинство отраслей права: государственного, уголовного, гражданского, административного, земельного, финансового, семейного. И, так или иначе, сыграли огромную роль в истории племён и народов Северного Кавказа.

…Тем не менее, после падения Дарго-Ведено – лучшей столицы Шамиля, положение Имама крайне ухудшилось. Вся Чечня теперь находилась под контролем царских войск. «Все вилайеты Ичкерии, один за другим попадали под власть русских. Из жителей этих вилайетов никто не ушёл с Имамом, кроме одного наиба Османа, и тех, кто был ранен».⁷

Мрачен и тяжёл был взор великого горца из Гимры. Некогда воинственные и многочисленные горские племена единодушно провозгласили его в Урус-Мартане «Имамом Чечни и Дагестана». Воллай лазун! То было великое время. Время громких побед под знаменем Газавата. Повелителю правоверных удалось поднять всю Чечню и Дагестан! И это, не смотря, на жуткую кровь, потери и поражения горцев под Ахульго. Вся связь русских войск между северным и южным Дагестаном, Чечнёй и Ингушетией была нарушена. Весь Восточный Кавказ вспыхнул как порох!..

Да, так было… Да, его провозгласили верховным вождём за святость и мудрость, за волю и мужество, за непримиримость к врагу, за силу и ловкость… Но кануло время то безвозвратно! Теперь он сам, по воле злого рока, становился заложником обстоятельств.

Ещё не сорвана была с его головы папаха с белой чалмой, ещё не были отняты врагом его острые шашка и кинжал, но близость последней черты уже ощущало его разбитое сердце, а неотвратимая судьба уже распростёрла над ним свои чёрные крылья.

Шамиль видел: многочисленные царские войска со всех сторон продвигаются в Нагорный Дагестан, к последнему оплоту и надежде Имама, где он надеялся защитить остатки своего, ещё недавно сильного государства.

* * *

В первой половине апреля 1859 года Шамиль и его «ареопаг» с остатками войска остановили коней в селении Ишичали, входившем тогда в состав Гумбетовского наибства. Остальные отряды расположились в других селениях, многие тайно разъехались по родным саклям, отказавшись поддержать Имама в последнюю минуту.