Имена мертвых
Шрифт:
— Ни боже мой. Он бы меня с просьбой всадить прокурора в псину отослал к истокам бытия. Вы не то себе представили, Марсель. Это в честь господина Оверхаге, в знак моего к нему глубокого почтения. Вот этот — судья Левен, а вон тот — инспектор Веге, тварь зубастая.
— Очень вы их любите…
— Души не чаю! Я решил — пусть будет наоборот. Вор — на воле, судьи — за решеткой. И сразу, знаете, отхлынуло; я успокоился. Такая у меня разгрузочная психотерапия…
Экскурсия по вилле «Эммеранс» была недолгой, но содержательной. Аник гордился небольшим особняком, обставленным
— Вы полагаете, что спали на простой кровати? как бы не так! Это королевское ложе, имущество короны. Если под нее залезть, можно увидеть гербовый инвентарный номер… Не верите?! там и наклейка есть: «Даровано высочайшим повелением».
— Ну, если на этом спят гости, то вы сами…
— Вот-вот, и все так спрашивают, и хотят увидеть, а потом и поваляться. Это ловушка не для вас, Марсель; пройдемте мимо. Кабинет! вы тут бывали, но — обратите внимание! Картина, занавешенная кисеей! приоткрываем…
— Аник, как не совестно! Это фотомонтаж. Вы не могли стоять под ручку с Виолеттой. Сознайтесь, что это подделка.
— А надпись в уголке? Рука ее высочества! Поэтому и кисея — не всем дозволено на это лицезреть.
— «Анику Дешану, знающему, о чем думают цветы. Виола, 19 мая 1988 года». Нет, вы действительно…
— Мечта снайпера, Марсель — самая трудная мишень.
Аника прямо распирало. Он очень страдал от невозможности встать посреди улицы и заорать: «Люди! люди! глядите! сбылись мои мечты! я пережил всех, кто меня судил, я любил принцессу, я езжу на тачке престолонаследника, у меня свой дом и нет отбоя от девчонок!» И вдруг такой случай — подвернулся человек, перед которым можно похвастаться, не таясь!
— Виола свела меня с Леонидом, — непринужденно болтал Аник, с панибратской небрежностью называя имена членов королевской семьи. — Мы охотились в Маэлдоне, чудесно проводили время… Леонид — отличный малый и настоящий аристократ. Как-то сидим мы у камина; вино — представляете, урожая 1809 года, бутылочку нам принесли из погребов, вся мхом заросла…
— Селитрой, — поправил незаметно появившийся Клейн.
— Да, — Аник метнул в него злой взгляд. — Нам откупорили, и бесподобный запах…
— Нет, не откупорили — саблей срубили, по-гусарски.
— По-моему, твой «вольво» барахлил вчера. Я слышал, когда ты подъехал, — что-то стучало в моторе. Сходил бы посмотрел.
— Я лучше послушаю.
Выпихнуть Клейна можно было разве что втроем; обреченно вздохнув, Аник продолжил:
— Сорт «император», из виноградников близ Порт-Амальера. Еще когда Наполеон…
— А, помню — ту бутылку не допил сам Бонапарт, и вам оставил половину. И кругом шталмейстеры, гофмаршалы и камер-фрейлины в чем мать ро…
— Да заткнешься ты или нет?! — взорвался Аник. — Рассказать ничего невозможно! Сам-то был при дворе?! не был! потому что — деревня! ты давно ли разучился деньги в носовой платок завязывать?!
— Как тебя повстречал, — Клейн любовался Аником, и лицо его светилось отеческой приязнью.
— Полжизни я угробил, чтоб из него сделать человека! — под невольный смех Марсель Аник возбужденно взмахивал руками. — Как вилку взять, как в рот ее засунуть — ничего не мог, ни малейшего представления об этикете! Он суп, компот и десерт ел одной и той же ложкой! А знаете, какие он цветы на подоконниках развел? вонючие герани, будто лавочник! купил в дешевом магазине! у меня от них мигрень!
— Вот этим аристократ и отличается от гомо сапиенса, — заметил Клейн специально для Марсель. — Когда башку ломает с перепоя, это называется «мигрень», когда сходить налево — то «адюльтер»; все благородно, по-французски.
— Но ведь было. Было! Еще скажи, что нет! И вино было, и Леонид, и фазаны.
— Да, я клянусь своей дворянской честью…
— …днем с фонарем которую не сыщешь, — подхватил Аник, успокаиваясь.
— …что все, поведанное графом, — правда, за исключеньем маленьких деталей. Марсель, — Клейн перешел с эпического слога на обычный, — я собираюсь в Дьенн, не хотите ли составить компанию? Кажется, погодка понемногу устанавливается — глядишь, к обеду и облака развеет.
— Аник, мне очень, очень у вас понравилось, — искренне благодарила Марсель хозяина, стоя у машины. — Здесь так чудесно! Просто прелесть, а не вилла! Куда мне бросить монетку, чтоб вернуться?
— Это нужно, когда не у кого получить приглашение. А я вас приглашаю — вас будут ждать в любое время, приезжайте запросто. Только без Клейна, — Аник с теплотой посмотрел на партнера, — а то он утомляет со своими комментариями. Можно автобусом, а если позвоните — Карт довезет вас от «Развилки». Тогда я доскажу, как отдыхал у принца в Маэлдоне.
Ни подначки, ни ехидство плечистого напарника не могли убить в Анике желание заболтать Марсель сказками о своих подвигах. Она так неподдельно радовалась уюту и красоте виллы «Эммеранс»! Это льстило Анику, и он, наверное, пообещал бы и фейерверк, и карусель в саду, лишь бы вновь услышать, что его вилла — диво, а сам он — плейбой, и без пяти минут аристократ.
Ему тотчас пригрезилась воображаемая сцена у камина, и так красочно, что он почти в нее поверил. Будто сидят они с Леонидом в глубоких креслах, смакуют едва не двухсотлетний коньяк, и принц говорит:
«Аник, отступись от моей сестры, я пожалую тебе графский титул и поместье».
«Нет, Лео, я хочу остаться тем, кто я есть. Мне хватит виллы…»
Аник поморгал, отгоняя видение.
— Марсель, старайтесь не влюбляться. Поверьте моей опытности. Ничего, кроме легких, ни к чему не обязывающих увлечений.
— Не грозит, — Марсель жестом отмела все предостережения. — Я не из тех, кто заводится с пол-оборота. И я еще не разобралась в себе самой, чтобы затевать новые знакомства…
«Врунья, — укорила она себя, — а Тьен? Нет, Тьен — это другое. Я должна поговорить с ним… и с бабушкой Стиной. Я должна, должна! И с Тьеном будет легче, ведь я — это не я, а Марта… или Мартина. Я буду как в маске. Зачем это мне? Чтобы дышать? да, так. Среди чужих тяжелей дышится. Опять физика?.. Нет, я не соврала Анику. Тьен — не новое знакомство. А почему я хочу к нему приблизиться? к Стине, к… отцу? Нет, к отцу — не сегодня, ни-ни».