Имена мертвых
Шрифт:
— Нет, — помедлив, негромко ответил Людвик. — Ничего.
— Тогда позвольте мне восстановить некоторые детали. Около 12.30 вам позвонили на кафедру, и сотрудники слышали, как вы по телефону говорили что-то о могиле; возможно, даже пригрозили кому-то, что сообщите о звонке в полицию. Кто звонил?
— Из какой-то газеты… Я не хотел бы говорить об этом, инспектор.
— Понимаю. Объяснимо и то, что после звонка вы выглядели расстроенным. Назойливый интерес к тому, что для вас дорого, всегда неприятен. И очень, очень жаль, что вы не связались со мной…
— Не… я не думаю, инспектор, что вы можете оградить меня от подобных звонков.
—
— Возможно. Я не запомнил акцента.
— С вами говорил мужчина или женщина?
— Женщина.
— Ну вот, а вы жалуетесь на память… Итак, вы вошли в дом, сняли пальто…
— Я ничего этого не помню, — неторопливо, но настойчиво выговорил Людвик. — Я был без сознания…
— …и в 16.52 позвонили в срочную медицинскую службу и сказали, что приняли лекарство, что вам плохо; вы просили оказать помощь и обещали оставить входную дверь открытой.
Людвик был совершенно уверен, что не делал ничего подобного. Будь у него возможность, он и в самом деле вызвал бы полицию, но… Он закрыл глаза.
— Машина «неотложки» прибыла в 17.05, и санитары застали вас лежащим в бессознательном состоянии. В прихожей был сильный беспорядок; это заставило их вызвать патруль. Обстоятельства дела были внесены в оперативную сводку по Дьенну — и о них узнал я. Так вот, в прихожей царил настоящий хаос. У вас ранее не отмечалось эпилепсии?
— Не понимаю, о чем вы?
— Такой разгром может устроить человек, который бьется в судорогах. А лучше всего это удается двум-трем людям, дерущимся между собой. Кстати, как зовут вашу кошку?
— Какую кошку?!. — Людвику показалось, что и Мондор изображает легкое умственное недомогание. — У меня нет домашних животных.
— Ту кошку, что расцарапала вам руки, — глазами показал инспектор на кисти Людвика, где виднелись редкие ссадины, прикрытые темными мазками антисептика. — Интересные следы когтей… У кошек узкие серповидные когти, они оставляют линейные следы. А у вас на тыле кистей ссадины широкие — от плоских человеческих ногтей, я полагаю. Доктор, может быть, вы перестанете делать вид, что не воспринимаете мои слова? Я осведомился об анализах. Те вещества, что токсикологи нашли у вас в крови, в свободной продаже не встречаются. И применяются они только в инъекциях. И действие их таково, что после укола вы вряд ли смогли бы сказать «Господи, помилуй», не говоря о связных речах по телефону. Впрочем, я имею в виду внутривенное вливание; вы же избрали другой способ — струйно, под давлением впрыснули себе комбинацию препаратов в мышцу между шеей и плечом. То-то вы так неохотно двигаете головой — место инъекции болит. После укола вы успели надежно спрятать инжектор и упаковки лекарств, разбросать вещи в прихожей, вызвать «неотложку», аккуратно повесить трубку телефона на контакты и лишь затем лишились сознания. Остается выяснить, почему вы избрали для впрыскивания надплечье, а не гораздо более удобное
— Что вы этим хотите сказать? — усталым голосом проговорил Людвик.
— Не сказать, а спросить, — поправил Мондор, — Вы по-прежнему будете уверять меня, что у вас нет врагов?
Людвик представил, как будет выглядеть его правдивый рассказ о появлении самозванки. Но это еще полбеды. Затем придется назвать имя главного подозреваемого, благо оно известно — Герц Вааль. Последует визит Мондора к Ваалю — заранее безрезультатный. Кроме слов псевдо-Марсель, нет никаких доказательств причастности Вааля к происшествию, а ее слова озвучит он, Людвик. Где та девчонка? уже сгинула, получив деньги за спектакль. Низкорослый, в маске и с инжектором — шофер Вааля? наверняка Вааль позаботился о его алиби. Смуглая сообщница? таких арендуют на раз, и следов не сыскать. Иными словами, его показания будут расценены как клевета, а заявление о девушке, притворившейся его умершей дочерью… да, как признак душевного расстройства. И — конец репутации ученого.
— Поймите, сьер Фальта, — тон Мондора стал мягким, убеждающим, — дознаватели умеют манипулировать голосом, чтобы добиться своего, если я не услышу от вас внятных разъяснений, придется открыть новое дело — о нападении с целью убийства при помощи сильнодействующих средств.
— Если… — в некотором смятении нервно заговорил Людвик, — если меня хотели убить, зачем вызвали медиков?
— Так значит, все-таки на вас напали?
— Инспектор, не надо ловить меня на слове! я только интерпретирую сказанное вами. Из ваших выводов НЕ следует, что меня собирались убить.
— Ну, в законе есть множество формулировок на все: случаи жизни — просто «нападение, сопряженное с физическим насилием», «умышленное причинение вреда здоровью», «нападение, несущее угрозу жизни» и тому подобное. Подыскать подходящее труда не составит. Например, злоумышленники могли поставить цель — вывести вас из психического равновесия. Но зачем? чтобы объявить вас недееспособным и добиться опеки над имуществом — это, конечно, сложновато…
— Проще было подсыпать в пищу галлюциноген, вроде ЛСД, чтобы меня сочли буйнопомешанным в бреду, — слабо отмахнулся Людвик. — А при том подходе, что вы описали, возникнет слишком много подозрений.
— Зато они не возникнут, если вы ничего не расскажете, — быстро возразил Мондор. — Если вы продолжите настаивать на том, что сами ввели себе смесь сильнодействующих средств…
— Скажите, кто меня шантажирует — вы или неведомые злоумышленники? — Людвик стал злиться. — Вы принуждаете меня к даче показаний.
— Так ли они неведомы? — прищурился Мондор почти дружески. — Они шли по пятам, и вы спокойно впустили их в дом…
Запал Людвика выдохся, им вновь овладели слабость и отчаяние. Эта ищейка вцепилась в него и отпускать не собиралась.
— Молчание жертв — на пользу преступникам, — назидательно промолвил Мондор. — Ваш выбор между молчанием и признанием — отнюдь не моя прихоть, сьер Фальта. Приобрести в вашем возрасте и вашем положении славу неуравновешенного субъекта, склонного к непредсказуемым выходкам, или быть жертвой преступного умысла — не одно и то же.
Людвик безмолвствовал.
— Нападение на кладбище могло быть чисто демонстративной акцией. Оно как бы обозначило цель для удара — вас. Звонок на кафедру — пристрелка по цели, а затем — удар. Вообразите, КАК эта последовательность отразится в прессе. А если ОНИ сделают второй удар?