Имена мертвых
Шрифт:
— Высоко залезла твоя школьница, если с такими людьми разъезжает, — усмехнулся Вальдо с видом много пожившего и все изведавшего человека.
— Не темни, капитан, говори.
— Вальдо, ну скажи! — тянула за язык его подружка Рамбур. Вальдо любил, чтобы его просили.
— Эти люди — с клеймом трансцедентности… — забормотал Перси, зыркая по сторонам, словно он — святой Антоний, а к нему крадутся демоны. — Красная машина, черные слова… «Конь Дьявола» — кто его всадник? Не счесть обличий Темного Владыки…
— Не счесть таблеток, что ты съел, болезный, — протянули ему пиво. — На, прополощи почки; дурь-то и выйдет.
— Вчера вечерком,
Ах, Анри! ах, Лерау! Вот где жизнь и великолепное общество! В поместье у Анри собираются звезды и аристократы, а Вальдо ездит туда запросто, без приглашения!..
— …и остался там ночевать. Рассказал я ему о «лендоксе», тут все и выяснилось… Очень забавная история.
Привалившись к Берте, Вальдо обвел глазами слушателей. Ди-джей, как на заказ, пустил тяжелое и энергичное; зал, еще не заполненный народом, забился в такт. Славное начало вечера.
— Это машина принца Леонида.
Вальдо смаковал эффект. Всех расщепило пополам; парней выпучило и перекосило, девки распахнули глаза.
— Ка-ак, кронпринца?!.
— Личный рыдван его высочества. Но сейчас «лендокс» пилотирует другой.
— У принца телега была золотая, — усомнился какой-то знаток моторов и колес. — Цвет — «золотой металлик». Номерной знак королевский, с гербом…
— Ты в курсе — ты и рассказывай, — предложил Вальдо; знатоку дали по затылку — прикрой форточку! — Лет пять назад, — Вальдо продолжил, когда стихло, — в столице был конкурс цветов, по новым сортам. И один дьеннский выставил розу с претензиями — представьте, фиолетовая, как сутана епископа или наш флаг, лепестки не мнутся и не гнутся. Патриотизм на грани фола; и названьице веселенькое — «Кладбищенская печаль». Автору — диплом за оригинальность, а вручала его принцесса Виола, сама фиолетовая. В автора Виолетта влипла по самые ушки, как только увидела, и сразу позвала: «За мной!»
— Что, прямо на церемонии?
— В том и смак. Взяла и на дипломе написала: «С благодарностью от Ее Высочества Виолы», дата, росчерк, телефончик. А цветовод, не будь дурак, и позвонил — чего теряться-то? И заперлись они на три недели у нее в особняке…
— Это ж натуральный гоблин был, с руками до колен! — не поверил Кирен, тоже участвовавший в гонке.
— Ты не на того смотрел.
— Скандал, — с удовольствием вздохнула Рамбур. — Какой скандал!..
— Не то слово. У Виолы тогда был бзик — сблизиться с простым народом и родить внебрачного ребенка, как символ единства страны с августейшей семьей. Никто не сомневался, что так оно и будет. Уже и сумму отступного выделили из цивильного листа, чтоб производитель не лез в мужья. Во дворце негодование, в газетах ни гу-гу — ведь мезальянс, господа! Принцесса — с каким-то садовником…
Все уплотнились потесней, поближе к Вальдо; скандалы, не попавшие в газеты, — самые пикантные. Для чего сохраняются монархии в Европе, как не для скандалов!..
— Его величество терпел, терпел — и лопнул. Сказал принцу: «Как хочешь, а растащи этих любовников». Леонид звонит Виоле: «Приглашаю в Маэлдон, будет охота на фазанов». Та прикатила с дружком, во всей красе счастливой телки. Леонид осмотрел ее приобретение, подергал бровью — «М-м-молодой ч-ч-человек, вы знаете условия охоты? Сколько фазанов собьете подряд — те ваши, но при первом промахе вы убираетесь вон вместе с трофеями, но без Виолы».
— Не жирный выкуп за ее высочество, — заметил Тьен.
—
— И что? — теребила Рамбур.
— А садовник заявляет: «А если я не промахнусь?» — «Тогда, — по-королевски отвечает Леонид, — кроме фазанов, вы получите мою машину». — «Идет, — садовник говорит, — дробовика не надо, дайте магазинный карабин и два патрона на пристрелку — незнакомый ствол. Когда надоест, скажете „Хватит“».
Вальдо перевел дух, победно оглядывая свою команду, будто сам заключал пари с принцем.
— И пошел он их класть одного за другим, а следом лейб-егерь, магазины подает. Все и охотиться бросили — только глядели. На восьмидесятом фазане Леонид побелел; думали, он в садовника дробью влепит, но сдержался, только крикнул: «Хватит!» — «Я не знал, что у вашего высочества мало дичи, — издевается садовник, — Но вы, монсьер, правы — а то мне и прицеп понадобится для трофеев». Леонид вскипел: «Вы бесчестно скрыли, что подготовлены, как снайпер». Тот в ответ: «И по вам не скажешь, что вы скупердяй», — «Вы не дворянин, сьер, иначе бы мы поговорили по-другому», — «Монсьер, я противник дуэлей, но в случае чего выбор оружия за мной; я выбираю карабин — и монархия осиротеет». В общем, ругались, ругались над кучей фазанов, Леонид бросил ему ключи от «лендокса», так и расстались. Садовник подобрал ключики, отряхнул и сказал: «Пока наша аристократия держит слово, держава будет стоять».
*
Аник задерживается в столице — это объяснимо. Он позвонил и попросил пару недель на свои цветоводческие дела. Герц не беспокоится. Аник увлеченно занят новыми сортами, эта профессия приносит ему неплохой доход.
Или он нашел подружку в Ламонте и на время обосновался у нее.
«Не забудь вернуться вовремя», — напоминает Герц о подзарядке.
Через три дня он видит Аника на третьей странице «Эрценк Бастион», в светской хронике — его садовник снят вместе с принцессой Виолой; дочь монарха вручает Анику диплом, вверху заголовок: «Новый бойфрэнд Ее Высочества?»
«Полный порядок, — телефонирует Аник позднее, — самочувствие отличное, по горло занят работой».
«Это касается цветоводства?» — сердито спрашивает Герц.
«Да; веду переговоры о моих сортах. Их хочет приобрести солидная фирма, поставщик двора его величества…»
На четвертой неделе отсутствия Аник приезжает в золотистом «лендоксе» с королевскими номерами, забитом тушками фазанов в пластиковых пакетах.
«Профессор, эта тачка не влезает в мой гараж. И птица! птицу надо срочно в морозильник. Центнер фазанятины, вкуснейшее мясо задаром…»
Дальнейшее напоминает Анику славные времена допросов в замке Граудин. Он смирно сидит на стуле, положив руки на колени, а Герц с Клейном орут на него с двух сторон:
«Как у тебя оказался этот автомобиль?»
«Откуда столько фазанов?»
«Окрутил принцессу? ты с ума спятил!»
«Охотился в резиденции Леонида?! На спор?!!»
Является чин из районной полиции. Это уже пятый по счету полицейский, заинтересованный гербовыми номерами «лендокса». Пятый раз на свет извлекается листок из блокнота Леонида с вензелями и водяными знаками в виде корон, заполненный беглым, но безупречно ровным почерком принца: «Доверенность на вождение автотранспортного средства. Я, Леонид Норбертин, принц Гленорский маркиз Рэмский сьер дан Маэлдон и прочая, доверяю Анику Дешану…», и далее, с подписью и оттиском сердоликовой печатки.