Имена мертвых
Шрифт:
Он начал есть, значит — поправится.
«Почему?» — настойчиво спрашивал сам себя Гёрц и боялся дать ответ.
Ладони кололо иголками, особенно правую, к которой Аник плотно прижался щекой.
Герц остановился, поднес руку ближе к лицу. Кожа чуть припухла и саднила, будто он на морозе притронулся к металлу. Герцу стало страшно; как при взгляде с высоты, закружилась голова.
То, что ему открылось, было сокровенным, хотя об этом ясно говорилось у всех народов, во все времена.
В загробной физике тоже действовал закон сохранения энергии.
Аник забирал энергию, всасывал ее, как губка. Чтобы жить, надо отнять.
«Вампир, —
«Носферату» — «не-мертвое». И теперь от него не избавишься.
В кабинете Герц посидел и немного успокоился.
В конце концов, мой страх — это тоже колебание потенциала, реакция на потерю его части.
Герц открыл заветную тетрадь с выводами и рассуждениями. Взгляд побежал справа налево по строчкам рукописи.
«Главные условия успешной инкарнации:
алеф. Полнолуние. Луна — Солнце Мертвых. Не исключено, что в полнолуние достигает максимума некоторое излучение наподобие лазерного, возникающее при отражении фотонов от поверхности Луны; вместе с гравитационным влиянием Луны оно позволяет сконцентрировать поток заряда с наименьшими потерями. Доказано, что в полнолуние отмечается рост числа аварий, несчастных случаев и самоубийств; возможно, это связано с воздействием вышеупомянутых сочетанных факторов на дипольные молекулы воды, которые ориентируются в живых клетках — и везде, где бы ни находились — определенным образом.
Само слово ходеш (месяц) происходит от прилагательного хадаш (новый) или глагола леитхадеш (обновляться). Это примечательно.
бет. Отсутствие обряда. Ритуалы отпевания и похорон относятся к важнейшим. Исполненные надлежащим образом, они не только психологически помогают родным усопшего принять его кончину и перенести стресс, убедившись в реальности смерти (сомневающиеся никогда от этого стресса не избавятся), но и открывают умершему вход в противоположный мир. Умерший и преданный земле по правилам является упокоенным мертвецом, вполне перешедшим за грань нашего мира. Не случайно у христиан существует молитва о ниспослании „христианской кончины“, то есть смерти „по правилам“, с исполнением ритуалов. Поэтому для инкарнации наиболее пригодны умершие неестественной или внезапной смертью, а особенно лишенные обряда.
гимел. Стойкая память родных. Близкие удерживают в памяти слепок энергопотенциала, матрицу инкарнации, волновой образ…»
Герц задумался над недописанной строкой.
Почему призраки чаще всего являются родственникам? Почему их приход означает несчастье или близкую смерть? А может, они предчувствуют отток потенциала перед смертью и хотят подкрепиться? Аник убивал людей — это неспроста, ни один нормальный человек не делает этого. Девятнадцать только доказанных убийств… Он уже тогда нуждался в чужом потенциале — сколько и когда он потерял? в детстве? в юности? Как возник такой сильный пробой? во время войны? некая травма, потрясение; произошла утечка, и Аник стал восполнять потери… «Чужую жизнь готовы заесть…» А Клейн?
«Он тебя от жизни отгородил!» — говорила Стина. Она донор, подательница жизни. Люди избирают профессию, исходя из внутренних неосознанных импульсов. Она выбрала акушерство. Разумеется, она возненавидела Клейна — он жил за счет других. Значит, Клейн тоже подпитывался от живых? может быть, я не проверял… он был свободен, таскался, где хотел. А Аника мы чуть не сгноили в подвале.
Постой, постой, а куда стремился
Аник рвался к морю, он нам кричал об этом три месяца, а мы были как глухие. К морю и солнцу. Туда, где родился и вырос, к могучим силовым полям земли и моря, образованным рельефом и геологическим строением местности, имеющим уникальную конфигурацию.
Ну конечно же! Там он и зарядился!
Решение загадки принесло радость. Страх рассеялся; Герц даже невольно улыбнулся. Так. Последнее усилие, и мысли стали ложиться строчками на бумагу:
«далет. Ба — одна из составляющих души, согласно воззрениям древних египтян; это мощный потенциал, позволяющий обрести воплощение посредством заряда; это воля, порожденная всплеском эмоций и переживающая само тело. После инкарнации ба заставляет воплощенного совершать ряд действий, выполнить прерванную функцию, в частности — вернуться в привычный энергетический континуум. У живых это выражается в желании умереть и быть похороненным на родине — там легче быть мертвым.
Возвращение к истокам. Слепок объекта, запечатленный в ба, дает воплощенному стабильность и силовую подпитку…»
Герц поднял голову от рукописи, прислушался. Ему показалось, что он вновь услышал серебристый смех. Но ничто в его душе не содрогнулось; напротив, Герц почувствовал мощь и уверенность, порождаемую точным знанием.
«Почему же?., почему я, правнук человека, всю жизнь проведшего в чистоте, избрал своим уделом крайнюю нечистоту? могилы, трупы, разлагающиеся ткани; как парасхит, я потрошу мертвые тела, непрестанно совершая хилуль Гашем — осквернение имени Божьего?.. Какой бог предрек мне эту судьбу при рождении? или то были родители, давшие мне жизнь без благословения, призвавшие меня к алтарям двух храмов и наделившие фамилией „Повелитель“?
Что нам ведомо о путях, по которым скитается наша душа? какая память ведет ее?»
И он склонился, чтобы писать дальше:
«…Из сочетания последних двух условий явствует, что для воплощенных необходимо (подчеркнуть!) посещение памятных им мест, куда ведет их воля, и выполнение заветных желаний. После чего они могут существовать длительное время автономно, принимая решения независимо от энергоинформационной элементали, которая лежит в начале».
Ни Герц, месяцами согбенный над книгами и микроскопом, ни Клейн, который спал с паяльником среди радиодеталей, даже представить не могли, что следующим страстным желанием Аника, требующим осуществления, станут любовные утехи и поиск острых ощущений.
Тут оба благодетеля взвыли в голос, и Клейн начал по сто раз на дню повторять пословицу: «Сделал добро — не кайся!» Вскоре к нему присоединился Герц.
А пока весеннее солнце, свежий воздух и морские купания оказывали свое действие, и Аник резво шел на поправку.
Глава 9
Нервное возбуждение и обида боролись со слабостью и сонливостью. Припухшие веки отяжелели, и Марсель открывала глаза лишь усилием воли. Она пару раз шмыгнула носом, огляделась и вдруг поняла, что она в комнате совершенно одна. Откуда-то от сердца хлынуло потоком легкое чувство освобождения, похожее на бесшабашное веселье — «Ну и пусть! что, у меня родных больше нет? Надо срочно, прямо сейчас рассказать все бабушке — она поймет».