Именем человечества
Шрифт:
– А ничего большего нам с Андреем Николаевичем и не нужно. За одно то, что вы сказали, я готова расцеловать вас.
– А если я поймаю вас на слове, Татьяна Аркадьевна? – рассмеялся Дмитрий.
– Зачем ловить? – она встала из-за стола и поцеловала Дмитрия в щеку. – Желаю вам успехов, Дмитрий Андреевич! И хватит, наверное, на сегодня научных дискуссий. Включите, пожалуйста, магнитофон. Андрей Николаевич, приглашаю вас на танец!
...Потом они вместе провожали ее до автобуса и медленно шли обратно по темным безмолвным улицам, и оба молчали, перебирая в памяти все детали этого чудесного вечера, – каждый по-своему, каждый наедине с собой, и оба знали, что этой ночью им долго не удастся заснуть.
А полчаса спустя, когда они уже готовились ко сну, в прихожей зазвонил телефон.
– Да, – снял трубку Зорин. – Дмитрия Андреевича? Но тот уже сам подскочил к телефону, зажал ладонью
трубку:
– Кто это, опять тот женский голос? Скажи, что меня нет. И не будет! Ни завтра, ни послезавтра, ни через не делю!
Зорин удовлетворенно кивнул.
– Его нет дома, – сказал он в трубку. – Да. Нет, не знаю, не могу сказать. Нет, я не увижу его в ближайшие дни. Всего вам доброго, – он повесил трубку, хлопнул сына по плечу. – Спокойной ночи, сын!
2
– Ну, как понравилась тебе наша гостья? – спросил на другой день Зорин, убирая остатки завтрака и поглядывая через открытую дверь на сына, который в задумчивости мерил шагами паркет гостиной.
– Понравилась! Это не то слово, папа. Я даже не представлял, что могут быть такие изумительные женщины!
– воскликнул Дмитрий. – У тебя что, все врачи такие?
– Нет, такой врач у меня один. И боюсь, вообще другой такой женщины не встретишь.
– Определенно! Слушай, папа, ты говорил, по воскресеньям вы с ней выбираетесь в горы?
– Да, иногда она приглашает меня.
– Она? Почему она тебя, а не ты ее?
– Так сложилось у нас. Я, как ты знаешь, никогда прежде особенно не увлекался горами.
– А теперь?
– Теперь понял, что ничто так не укрепляет сердце, как вылазки в горы,
– Папка, не хитри! Я еще не забыл, что ты все-таки врач-кардиолог. Но, кроме шуток, если в это воскресенье, послезавтра, вы соберетесь с ней пойти, то, мсжет быть, прихватите и бедного скучающего отпускника?
– Это я тебе обещаю, сын, – рассмеялся Зорин, проходя к нему в гостиную. – А чем займется сегодня мой «бедный скучающий отпускник»?
– Хочу съездить в Пятигорск, навестить кое-кого из старых друзей.
– Тогда до вечера! – Зорин взглянул на часы и, быстро уложив в портфель бумаги, вышел.
– Привет Тропининой! – крикнул ему вслед Дмитрий.
Потом он прошел в кабинет отца и, взяв со стола фотографию, долго всматривался в милое задумчивое лицо, стараясь воскресить в памяти теплую дружескую улыбку, с какой она не раз обращалась к нему в минувший вечер.
«И такая женщина живет на Земле! Нет, что ни говори, а наша старушка Терра стоит того, чтобы поработать ради спасения ее от атомного уничтожения!»
На улицу Дмитрий вышел в самом радужном расположении духа. Но не успел пройти и полквартала, как на плечо ему легла тяжелая мужская рука:
– Постой, Дима! Ты что это, друзей стал забывать? Дмитрий нехотя обернулся:
– А-а, Виктор. Я думал, ты все еще в командировке.
– Потому и попросил вчера отца сказать Алле, что тебя нет дома?
– Когда? О чем ты? – смутился Дмитрий.
– Ладно, не крутись! Я точно знаю, что ты был дома, когда она звонила. Ты что же, решил отделаться от нее?
– А с какой стати, собственно...
– С какой стати? Вон ты как заговорил! Вскружил голову девчонке – и в кусты! Она мне все рассказала, что было между вами в мое отсутствие. После таких свиданий порядочные люди ведут себя иначе.
– Все рассказала?! Но ведь она сама... И ты же знаешь, у меня невеста... – вконец смешался Дмитрий.
– Невеста! Теперь ты о невесте вспомнил! Что же ты не рассказал о ней Алле, когда был у нее в постели? Или решил, что моя сестра – игрушка? Потешился – и поминай, как звали! А если она поедет к этой невесте и все расскажет? Что, не нравится? Но это дело будущего. Да и не очень ты, кажется, дорожишь своей невестой. А вот вчерашней твоей Дульсинее она сегодня же попортит прическу. Да-да, характер у Аллы не ангельский, она хоть кому вцепится в волосы.
– Какой Дульсинее? О чем ты говоришь? – в ужасе пролепетал Дмитрий.
– Какой Дульсинее? Той самой, которую провожал вчера к автобусу, вокруг которой так петушился, что не захотел даже поздороваться с нами на остановке.
– Так это знакомая отца. Мы с ним вместе... При чем тут она? И не заметил я вас с Аллой, честное слово!
– Еще бы заметить? Видел я, как ты посматривал на эту «знакомую отца». А дальше? Заперлись у себя в квартире и даже по телефону не захотели поговорить с девчонкой. Интеллигенты дутые! Ну, это вам так не пройдет' Алла в таком состоянии, что сегодня же вечером подкараулит ее, и...
– Нет! Только не это! – вскричал Дмитрий, хватая Виктора за руку. – Я прошу тебя, Виктор! Умоляю! Не за себя прошу, за отца. Он не вынесет такого удара. Тропинина для него... Да и что он вам сделал, что?! Ну, я – другое дело. Я виноват. Да, виноват. Я подлец, мерзавец! Можешь ударить меня, можешь избить, как собаку. Только не трогайте Тропинину, не трогайте отца!
– Хм! Ударить его! Будто этим поможешь сестре. Да знаешь, в каком она сейчас состоянии? Я говорил, как осточертело ей здешнее болото. Встретив тебя, она словно другой мир увидела, словно заново родилась, наслушавшись твоих обещаний. А теперь? Что теперь ей делать? Руки на себя наложить? И ведь может дойти до этого, Но уж тогда... – глаза Виктора сверкнули неприкрытой угрозой.
Дмитрию стало страшно:
– Да разве я не понимаю... Я сделаю все, что в моих силах.
– Вот это другой разговор. А то – «с какой стати»' Сумел напакостить – сумей и помочь человеку! Алле надо найти приличное место. А где и как? Она – физик. Хватит ей по школам болтаться с ее дипломом. Ей надо работу по специальности. И не где попало, а в хорошем институте' Как, скажем, у вас. Обещал ты ее туда устроить? Обещал я знаю, когда своего добивался. Вот и напиши для нее рекомендательное письмо. Прямо своему шефу. Да как следует попроси, он тебе не откажет. Есть же у вас в лаборатории место какой-нибудь лаборантки, препаратора или еще там кого. Пока ее что угодно устроит. А иначе...