Именем человечества
Шрифт:
Сама инопланетянка осунулась, подурнела, забыла и Думать о своих туалетах и прическе, в глазах ее поселился плохо скрываемый страх. Максим же с головой ушел в работу. Не обращая внимания на голод и усталость, на кровоточащие мозоли и ссадины, на нестерпимую жару, вдруг установившуюся на корабле, он часами разбирался в сложных схемах коммуникаций, вместе с роботами, кое-как перепрограммированными Этаной на голосовое управление, .копал землю, тянул кабель, свинчивал изолировочные шины, не переставая подбадривать при этом Этану и даже подшучивать над их незавидным положением.
В конце концов авария оказалась не такой уж страшной: обвалившийся блок не повредил ни одного важного механизма, и не будь оборвана линия питания Кибера, автоматы восстановили бы разрушенное за несколько часов. Но выход из строя Кибера парализовал все. Сотни автоматов застыли в неподвижности, не смея ничего предпринять без указания «шефа». Напрочь заблокированными оказались склады с инструментом, приспособлениями, материалами. Этана же настолько растерялась, что не могла припомнить даже, где что лежит, вернее, до сих пор ей просто незачем было многое хранить в памяти, достаточно было обратиться к тому же Киберу. А тот спал теперь мертвым сном...
Вот почему Максим вынужден был взять всю инициативу на себя и принялся, не теряя времени, восстанавливать разорванную кабельную линию, решив пустить ее в обход провала, прямо по поверхности земли.
Более двух суток продолжалась тяжелая непривычная работа. И вот осталось сварить последний стык, соединить последнее звено оборванной линии. Максим дал сигнал автомату. Тот ухватился за концы кабелей. Максим прикинул величину зазора:
– Та-ак... Потяни еще! Еще немного... Стоп! Сваривай! Робот мигнул фонариком и тотчас окутал себя облаком
синих искр. А Максим выскочил из траншеи, взял в руки переносный аппарат связи:
– Этана?.. Все в порядке, Этана! Включайте генераторы. Сейчас ваш Кибер оживет.
В аппарате раздался не то вздох, не то всхлипывание:
– Если бы так, Максим. Боюсь поверить... Но включаю. Отойдите на всякий случай подальше от траншеи.
– А роботы?
– Автоматам это не страшно.
Максим отошел в сторону и повалился на траву. Во рту было сухо, руки горели, все тело ломило от усталости. Но на душе была радость, радость победы. Сейчас Этана включит генераторы, и Кибер оживет. Он вытер с лица пот и потянулся за оставшимися плодами, чтобы хоть немного утолить жажду, но не успел разыскать их в траве, как кромешная тьма обрушилась на поляну, и мощный звуковой сигнал пронзил напряженную тишину.
Максим инстинктивно вскочил. Но уже через секунду вновь засияло «солнце», и он не смог удержаться от смеха.
Ну ясно, Кибер поднял тревогу. С чего еще мог он начать, «придя в сознание»? А у Этаны – гора с плеч! Сидит, наверно, уже за пультом вводной системы. Сколько всякого рода сверхсрочной информации свалится сейчас ей на голову, сколько проблем потребуют немедленного решения! Достается все-таки бедняжке. Хорошо еще он, Максим, не успел покинуть корабль до катастрофы. Что бы она стала делать одна?..
Он пошел к траншее, чтобы поблагодарить своих «товарищей». Но тех уже и след простыл. Теперь они подчинялись только Киберу. Максим нагнулся над выемкой, желая еще раз удостовериться в прочности стыков и... непроизвольно попятился назад. Какая-то властная сила будто приподняла его над землей и мягко отодвинула от траншеи. Между ним и провалом встала сплошная невидимая стена: Кибер обвел опасную зону заградительным полем. А по дорожке к провалу уже двигалась вереница оранжевых автоматов...
Максим снова усмехнулся. Больше здесь делать нечего. Он подхватил брошенный еше вчера пиджак и устало побрел в сторону фуникулера. Впервые за много дней на душе у него было покойно и легко.
Между тем Кибер разошелся вовсю. С «моря» подул свежий прохладный ветер. Высоко над озером показались черные клубящиеся тучи, там, очевидно, шел дождь. А навстречу Максиму двигались все новые и новые вереницы роботов с трубами, металлическими конструкциями, ящиками материалов, и их фиолетовые фонарики словно приветствовали землянина, возвратившего жизнь этому сложному механизму звездолета.
Вскоре тучи затянули почти все небо. Только здесь, над провалом, где дождь был, естественно, нежелателен, оно по-прежнему сияло чистейшей бирюзой, и низкое заходящее солнце мягко золотило верхушки деревьев.
Максим вышел к станции фуникулера. Мокрая, еще не обсохшая от дождя гондола, видимо, только что примчалась сверху и, казалось, принесла с собой свежесть грозовых облаков. Он открыл кабину, сел в мягкое удобное кресло, надвинул обтекатель. На нем также блестели капли дождя, и в каждой из них отражалось маленькое зеленоватое солнце.
Через несколько минут он опустился у своей виллы и высадился возле куста сирени. Куст был в цвету, и щемящий аромат Земли плыл в тихом предвечернем воздухе чужого мира. Он подошел к нему вплотную, зарылся лицом в тяжелые махровые кисти. Потом открыл виллу и прошел прямо в столовую.
Здесь все было прежним. Сохранились даже сделанные Мионой надписи на русском языке. Он сел за стол, попросил стакан соку:
– Будь здорова, Ми!
В ответ – лишь глухой шум прибоя.
Он медленно ел, уминая все подряд, что выставил перед ним автомат. Потом долго сидел, уронив голову на руки, отдавшись воспоминаниям, какие набегали и гасли, как шумящий за стенами прибой, и в каких не было уже прежней боли, а была лишь большая глубокая печаль.
Потом, почти засыпая на ходу, он прошел в шестигранную гостиную, кое-как разделся и, бросив одежду прямо на пол, повалился на кушетку. Но уснуть не успел. Входная стена виллы вдруг раскрылась, и в комнату вкатил оранжевый автомат. Волна густого, до боли знакомого аромата будто накрыла Максима с головой. Он невольно приподнялся. Робот подплыл к самой кушетке и высыпал перед ним целую охапку астийских эдельвейсов.
Внутри автомата что-то щелкнуло: г- – Командир корабля желает землянину доброй ночи и просит принять эти цветы.