Именем волчьего закона
Шрифт:
А тем временем тучи над головой сыщика сгущались. Ботик отодвинул лавку, приблизился к нему, взял за грудки и приподнял.
— Ты будешь писать? — дыхнул он самогонным ароматом ему в лицо.
— Налейте выпить и я напишу. Вы же не налили.
— Так напишешь, — рявкнула Лола.
— Слышал? Пиши так, — повторил коренастый и вынул нож. — А то пальцы на руке отрежу.
— Тогда как я напишу, без пальцев-то?
— Я с левой начну. Ты же правша, поэтому чирикать сможешь.
Он достал ключ от наручников, разомкнул правый браслет и пристегнул его к вбитой в стену избы толстой прочной скобе. Теперь Сергей был прикован к ней левой рукой и отойти никуда не мог. Спасительный гвоздик он прятал в пальцах правой руки.
Архип отодвинул стаканы и закуску на край стола, положил перед сыщиком листы бумаги и авторучку и приказал:
— Пиши завещание.
Ботик схватил Краснова за левую, окольцованную руку, с силой распрямил мизинец, прижал к бревну и приставил к нему острое лезвие ножа.
— Пиши или отрублю. — Он легонько надавил, и Краснов почувствовал боль.
Лишаться пальца Сергей не хотел и поэтому сел на скамью поудобней, пододвинул бумагу, взял авторучку и стал не спеша писать завещание. Он посматривал на напечатанную «рыбу» и копировал ее слово в слово. Как было приказано.
Архип с улыбкой взглянул на злую Лолу, а та подошла к столу, встала у сыщика за спиной и стала читать. Ботик отпустил его руку, отошел и сел на лавку.
Через пять минут Сергей аккуратным разборчивым почерком скопировал два экземпляра завещания, но ни один не подписал.
— Чего не подписываешь? — уже спокойно спросила девица.
— Самогона налейте, тогда подпишу, — он бросил авторучку на стол, а гвоздик зажал между пальцами.
— Ладно, — снисходительно кивнула Лола, — полдела сделано, осталась малость, сходи за пойлом, — она кивнула Архипу.
— А я знал, что мало будет, поэтому сразу два пузыря купил, — обрадовал он. — Второй в сенях оставил.
— Так чего же ты тянешь, неси, — выпалил Ботик и с радостью сел за стол.
Архип вышел из комнаты и через мгновение вернулся с литровой бутылкой самогона, поставил ее на стол и плюхнулся на лавку.
— Закуски много, на всех хватит, погуляем, — он откупорил сосуд, налил всем по полному стакану и вопросительно взглянул на присутствующих.
— Ну, за что выпьем?
Лола уселась возле Архипа, подумала долю секунды и произнесла:
— За денежки, его денежки, — она поднесла стакан к алым губам и быстро жадно выпила.
Сергей понюхал самогон и остался доволен запахом. Он был не такой уж отвратительный. На вкус тоже ничего, только очень крепкий — градусов шестьдесят.
Выпив залпом весь стакан, сыщик поморщился, выдохнул, взял кусок сала, положил на ломтик хлеба, сверху уместил дольку чесночка и все это запихнул в рот.
Через минуту он почувствовал, что пьянеет. У него в организме бродило много ресторанного алкоголя, и лишние двести граммов мигом опьянили его. На душе сразу стало хорошо, спокойно, будто не было захватчиков и смертельной опасности, витающей в воздухе избы.
— Ну, выпил? — спросила Лола.
— Выпил, — кивнул Краснов.
— Тогда подписывай, — она с улыбкой положила Сергею руку на плечо и начала пальчиками ласкать его затылок.
— А вы меня не убьете? — наивно спросил он.
— Нет, мы тебя не убьем. Мы тебя отпустим, — подтвердила она.
Сергей был пьяненьким, но соображал, что к чему. Он знал, что роспись под завещанием для него равносильна подписи под своим смертным приговором. Он был уверен, что его убьют. Но сдаваться не собирался. Сжимал в руке спасительный гвоздь и ждал, пока кто-нибудь из рэкетиров выйдет из избы. Тогда ему будет легче справиться с оставшимися гадами.
— Давай бумагу, — нарочито невнятно произнес он и закачался на лавке, показывая, какой он пьяный.
Лола пододвинула листы, дала ему ручку и стала внимательно следить за его пальцами. Сергей взял авторучку, приставил к листу и остановился. Лола затаила дыхание, ждала того самого мгновения, с наступлением которого она становилась богатой дамой, а он Краснов — нищим.
Сергей поставил размашистую подпись на своем «смертном приговоре» и отбросил ручку в сторону. Девица взяла бумаги, отошла к окну, вынула из кармана скомканный договор Краснова с Марком Абрамовичем Гольдштейном и сличила подписи.
— Все правильно, это твоя подпись, — констатировала она.
— Давай выпьем за это, — весело произнес Архип.
— Пейте, а я поехала, надо забрать его десятку из гаража и пригнать сюда. В нее положите… — она недоговорила, но Краснов понял, что речь идет о его трупе.
— А может, его сейчас грохнуть, — Ботик взялся за рукоятку торчащего в столе ножа и резко выдернул его.
— Нет, подождите, пока я уеду, я на эти вещи смотреть не могу. — Лола взяла фотоаппарат, папку с завещаниями, визитку Краснова, камеру, положила все в свою сумку и двинулась к выходу.
— Вы же обещали оставить меня в живых, — наивно произнес Сергей.
Атаманша остановилась, обернулась и зло выпалила:
— Еще чего, чтобы ты нас потом нашел и вернул себе свои денежки? Дурак, Ботик тебя прирежет, положит в твою десятку, отвезет на глухую аллею парка в Лосинке, расчленит труп и оставит в машине. Будто ты погиб от рук орудующего в городе маньяка. Тогда все подозрения падут на него, а нас никто даже искать не будет.
— Так, значит, все эти убийства дело ваших рук? — холодея спросил сыщик.
— Идиот. Мы к ним отношения не имеем. Но если мы тебя просто пристрелим, твои дружки в МУРе станут подозревать в убийстве меня, мать твоего ребенка. Начнется следствие, раскопки, а мне это не нужно.
— Так сделают генетическую экспертизу и определят, что сын не мой. — Сергей пытался найти маленькую ниточку для спасения.
— Экспертиза определит, что он твой, понял. Тут все чисто. И если тебя угробит маньяк, то никто не сможет связать твою смерть с завещанием мне всего твоего состояния и следствие затевать не станет. Я буду убитой горем, вызывающей соболезнования вдовой героя.