Immortal Beloveds
Шрифт:
Я не мог рассказать об этом Кире, потому что попросту боялся. Боялся того, что она обо мне подумает.
Латентная “аристократичность” Криса сильно упростила нам жизнь, но с появлением Джереми мы смогли вкусить в полной мере все прелести материнства-отцовства - и болезни, и вопли днем и ночью, и бесконечное требование внимания, и подчас скверный характер. Крис относился к брату ровно, как и к нам, а Джереми… тот, пожалуй, его побаивался. Хотя на это не было ни малейшей причины.
Все шло как шло, пока однажды, когда Крису было лет пятнадцать, Лассе не позвонил мне глубокой ночью.
– Перри… скорее всего, я больше не смогу приезжать.
– Почему?
Его голос звучал по-прежнему спокойно, и это отчего-то меня разозлило.
– У меня теперь есть обязанности… и боюсь, они займут меня всего. Так что скажи Крису…
– А ты не хочешь сам сказать Крису?
Он замолчал, а я сделал глубокий вдох. По сути надо радоваться, только эта радость казалась деструктивной и неправильной.
– Перри… я не могу.
Бесстрастный голос дрогнул, и он повесил трубку. Я вернулся в постель и проворочался до утра, а на следующий день зашел в студию Криса. Он как раз ваял свое очередное произведение - картины его были странным смешением красок, в котором при определенном освещении или положении вдруг просматривалось чье-то лицо - мое или Киры, но чаще не мое и не Киры. Я не особо люблю такое направление - как когда-то сказал Лассе, мне нравятся картины, похожие на то, что на них нарисовано… однако Крисово творчество было чем-то совсем иным. И не я один обращал внимание - если смотреть на это больше минуты, можно не заметить, как пролетел час.
– Крис, - позвал я его, он обернулся - в уголке рта алел мазок краски, нестерпимо яркий на бледной коже, да и вся картина была преимущественно красной на белом, как открытая рана.
– Я должен тебе кое-что сказать. Лассе… он больше не приедет.
Крис вытер рот тыльной стороной ладони, размазав краску, и отступил на шаг, вглядываясь в полотно.
– Из-за меня?
– спросил он без отрыва от созерцания. Потом сделал быстрый шаг, ткнул кисточкой куда-то в угол и снова отступил, довольный результатом.
– Что ты, нет, конечно, - я старался контролировать голос, но Крису, похоже, было не до меня вообще.
– Ты ни в чем…
– Тогда из-за чего?
– Дела… у него какие-то дела, и…
– Пап, это невозможно.
– Он сказал это рассеянно-ласково, как взрослые говорят с неразумными детьми.
– У него не может быть дел важнее меня.
Я не знал, что ответить на это. Потому немного постоял и просто пошел к выходу, не оглядываясь - мне не нужно было всматриваться в картину, чтобы понять, кто на ней изображен.
После этого ничего не изменилось, включая Криса, - он ни разу не упоминал Лассе и жил в прежнем режиме. Разве что стал больше молчать - но он и раньше был немногословен. Я некоторое время наблюдал за ним - недолго, потому что забот у нас хватало выше крыши. Если Крис учился хорошо и ровно, хотя не интересовался ни одним из предметов, то Джереми чуть не каждый день преподносил нам сюрпризы в виде неудовлетворительных баллов и выговоров. Мы с Кирой по очереди навещали директора, выслушивая многочисленные претензии, проводили с младшим воспитательные работы и вообще жили полной жизнью. Скучать было решительно некогда, поэтому три года пролетели незаметно - вплоть до выпускного вечера.
Телефон зазвонил у меня в кармане, когда Крис уже должен был собраться, и я услышал потусторонний голос Лассе.
– Перри, можно я приеду?..
– А как же твоя… должность?
– Все оказалось не так сложно… может, впервые за тысячу лет. Перри, пожалуйста…
Со стороны могло казаться, что Лассе вообще невозможно сдвинуть с места, тем неестественнее было слышать его сейчас. Он просил - действительно. Я взглянул вверх на лестницу.
Тема бала была что-то типа “светский раут” - парни в смокингах, девушки в коктейльных платьях. И когда Крис спустился вниз, чтобы поехать за своей парой - лапочкой из параллельного класса по имени Синтия О`Мерфи, у меня просто пропал дар речи.
– У него выпускной, - сказал я почти без голоса.
– Ты знаешь, где школа?
– Спасибо.
Лассе повесил трубку.
С каждым годом своей жизни наш сын становился все красивее, не раз и не два нам доводилось слышать за спиной что-то вроде “перерастет” - но он все не перерастал. Мы-то, конечно, привыкли… однако сейчас я будто увидел его заново, может, из-за смокинга, может, из-за того, что не так уж часто разглядывал его в последнее время… Высокий, тонкий, чуть волнистые волосы едва доставали до воротничка, а глаза сияли как новые медные монеты на лице такой убийственной красоты, что захватывало дух. Аристократ - первое слово, что пришло мне в голову, и когда я взглянул на Киру, она произнесла то же одними губами. Она резко побледнела, и я взял ее под руку. Рассказывать о Лассе было уже некогда, и в который раз пришлось пустить все на самотек.
– Я готов, - сказал Крис.
Я не хотел так думать, однако знал, что он прав.
Мы завезли Джереми ночевать к семейству Лот и отправились на официальную часть, она длилась недолго и переросла в вечеринку - бал удался на славу. Актовый зал был больше, чем среднестатистический найт-клаб, но людей хватало, так что среди них можно было свободно потеряться. Родители присутствовали в достаточном количестве, однако мы ни с кем не общались - просто сидели за столиком и пили пунш, рассматривая вовсю веселящихся вчерашних детей… В какой-то момент я заметил Синтию, танцующую с каким-то другим парнем, завертел головой в поисках Криса и вдруг увидел - он шел сквозь толпу к выходу. Шел целенаправленно, чем так живо вызвал в моей памяти картинку из его детства, что я, не задумываясь, выскочил за ним, а Кира - следом.
В школьном коридоре было непривычно пусто и тихо - музыка билась о стены с другой стороны, но сюда проникали лишь глухие удары. У входа на лестницу стоял Лассе, неподвижно, похожий на жутковато-прекрасный призрак под лампами дневного света. Крис рванул навстречу со скоростью искры… потом резко затормозил футах в шести от него и снова застыл… а когда Лассе отмер и сделал шаг, Крис упал к его ногам на колени.
И Лассе, в своем тысячедолларовом костюме, тоже опустился на пол… а я не мог дышать, потому что наш Крис, который никогда не плакал даже от боли, даже когда врезал дверцей машины себе по пальцам; наш Крис, так похожий на взрослого, сейчас рыдал едва не в голос на его руках. Лассе лишь взглянул на нас - он просил разрешения, но дал его не я, а Кира. Она взяла меня под руку и почти силой потащила назад в зал. И лишь мельком, оглянувшись, я увидел, как Лассе чуть отстранился, и в это время Крис вдруг припал к его губам, неловко, обмирая от затопивших эмоций… и как резко тот вздрогнул, а его пальцы медленно сжались в растрепанных медных прядях.