Immortal Beloveds

Николаос

У меня без остановки текли слезы, но Кира была спокойна. Она усадила меня обратно за столик и достала из сумки маленькую бутылочку из нашего домашнего бара, чтобы щедро разбавить пунш.

– За Криса.

– За Криса, - послушно повторил я и чуть не закашлялся - коктейль получился что надо.

– Знаешь, я, наверное, не типичная мать, - сказала Кира, глядя мимо меня куда-то в толпу танцующих, - и начала понимать это только после рождения Джереми… Я не желаю своим детям удачной семейной жизни, престижной работы и спокойной старости… Я просто желаю им счастья… В конце концов, все мы рожаем детей для кого-то другого, не для себя, и должны быть готовы

рано или поздно отпустить их, чтобы потерять навсегда…

Я молчал, полностью подавленный, и внезапно она спросила:

– Ты никогда не думал… что Джошу было бы лучше остаться с Заком?

Такой поворот был сродни резкой пощечине - в голове даже чуть посветлело.

– Ты о чем?

– О чем я?.. да о том, что сильное чувство драгоценно, как бы мало оно ни длилось… это дар, без которого ты - не ты, и нельзя терять его, нельзя менять на стабильность… А что если Джошу суждено было стать не-мертвым, чтобы остаться живым?

– Насколько я помню, это было решение не Джоша…

– Да… но сейчас я говорю не только о нем. Возможно, так было бы лучше для них обоих, но чтобы принять правильное решение необходимо мужество и ответственность… а этого, увы, не гарантируют ни десятки лет за спиной, ни даже сотни…

– Думаешь, он… недостаточно жив?

– Мы не знаем… - Кира мотнула головой, словно отгоняя какой-то морок, - он любит Имоджен, обожает Лиззи, Фрэнси и Престона… однако, по сути, мы не знаем… ничего. Реанимирован и жив - не одно и то же… люди в коме ведь тоже формально не мертвы… Имоджен собрала его по кусочкам, отстроила заново… но насколько то, что вышло, наш прежний Джош - это еще вопрос… Кстати, я ведь так тебе и не рассказала, что он виделся с Заком?

Я покачал головой.

– Когда?

– Года три назад, Престон еще не родился. Помнишь, я дежурила, и Джош привез парня с укусом? Я еще подумала - почему к нам, а не к себе, и лишь потом поняла - он очень хотел кого-то из нас увидеть, поговорить… но не смог. Спустя время он все-таки выложил мне все, будто не мог держать в себе, у него была какая-то потребность выговориться… впервые за много лет. На самом деле он был спокоен, даже холоден, когда рассказывал, просто констатировал факт… не зная, что за пару дней до этого мне звонила Имоджен и спрашивала, не случилось ли чего. Сказала, Джош уехал среди ночи, вернулся через час, скурил на кухне полпачки ее сигарет и уехал снова. Возвратился уже засветло, измученный, с покрасневшими глазами… не сказал ни слова и уснул в комнате девочек… Тогда я успокоила Имоджен как могла, да и Джош-то выглядел как новенький, но позже, когда он рассказывал мне… так, в двух словах, будто просто встретил на улице кого-то из прошлой жизни и прошел мимо… мне вдруг захотелось обнять его, как тогда. Когда он вернулся после всего, помнишь? Он не выглядел живым… нет, совсем не выглядел… Да, я купила ему три упаковки пива давным-давно, как обещала… но в тот момент, клянусь богом, была близка к тому, чтобы потребовать их назад. Где-то в то же время ты сказал мне про Лассе… и я вдруг так испугалась за Криса… так сильно испугалась, что пройдут годы, у него будет трое детей, собака, дом за белым забором, и он станет таким же счастливым, как Джош.

Кира открыла сумку и достала еще две бутылочки, однако в бокалы лить не стала. Просто открыла и протянула одну мне.

– И вот я думаю, Перри… о том, как мало знаю счастливых семей, а некоторые настолько несчастны, что даже не имеют терпения это скрывать. И о том, что счастье порой выглядит

так неприглядно… так пугающе, что больше напоминает кошмар… бесконечную боль… а у нас не хватает ни сил, ни желания бороться за него… потому что мы так боимся… что в результате не остается ничего кроме сожаления.

– Ки, а о нас… ты тоже жалеешь?
– спросил я медленно.

И тут она впервые улыбнулась, прикусив губу, совсем как та девочка, которая столкнулась со мной на улице вечность назад.

– Дурак ты.

И от этого искреннего “дурак ты” меня вдруг разобрал смех, я начал хохотать, снова до слез, и Кира смеялась тоже, а потом просто села мне на колени и обняла крепко-крепко. И хотя это не было ответом на вопрос, я знал, что никогда не задам его снова.

Мы поехали домой и просто сидели на кухне, разговаривали и пили кофе, как в старые добрые времена. Крис явился через несколько часов, задолго до рассвета. Он нерешительно остановился в дверном проеме, и нам вполне хватило выдержки, чтобы просто встать - не подскочить как ужаленные, а встать и сделать к нему пару шагов. Вот уж кто выглядел живым на все сто процентов… Волосы чуть растрепаны, губы припухли, а в еще человеческих глазах изнывало такое беспредельное счастье, что многие вопросы отпадали сами собой.

– Вы всегда знали?
– спросил он тихим хрипловатым голосом.

Я кивнул - Кира тоже. Никто и не собирался лгать.

– И когда хотели сказать?

– Ждали момента. Такого… как вчера.

– Это ведь твое решение и больше ничье.

Крис кивнул. Да одного взгляда на него хватало, чтобы понять - решение было принято еще в тот момент, когда Лассе впервые взял его на руки.

Он шагнул, потянулся к нам - мы крепко сжали его холодные пальцы, будто не решаясь коснуться как-то еще. Я взглянул - кольца не было. Пока что.

– Мам…

Его губы внезапно дрогнули, глаза налились слезами, но Кира мягко прервала его:

– Где Лассе?

– На крыльце…

– Позови его, не будь невежливым. И беги собирать вещи.

Крис просиял сквозь слезы и тут же исчез, как вспышка света.

Через минуту вошел Лассе и стал точно на то же место, где до этого стоял наш сын. Он выглядел… иначе, будто ненадолго пошатнулась его вековая выдержка. Те же припухшие губы, истома в глазах, и в целом он казался совсем юным, чуть ли не ровесником Криса.

– Спасибо тебе, - сказала Кира, и глаза ангела чуть расширились, будто он ожидал услышать что-то совсем другое.

– За что?..

– За то, что столько ждал. За то, что разрешил подольше побыть его родителями.

Он смотрел, будто не вполне понимая, и в этот момент Кира взяла и сделала то, что я хотел, но не решался - обняла его. И он ее тоже - именно так, а не просто позволил себя обнять. Лассе прижимал ее к себе обеими руками, но смотрел на меня, и будь я проклят, если не почувствовал щекой прикосновение этих пушистых волос.

– Вам всегда ими быть.

Позже Кира отправилась наверх помогать Крису, и мы с Лассе вышли на улицу. Ночь была такая теплая - одна из ночей, когда в зиму уже совсем, совсем не верится.

– Береги моего сына, - сказал я.

– Ты же знаешь - я не могу обещать.
– В свете луны его волосы казались молочно-серебряными.
– Да и сам ты не можешь, если на то пошло.

– А я все думал, когда ж ты меня упрекнешь…

– Я тебя не упрекаю. Я просто говорю правду.