Immortality
Шрифт:
Лишь оказавшись в коридоре, почувствовав на лице дуновение свежего воздуха, я поняла, что, с того момента, как с моих губ сорвался первый крик, я не дышала. Потому что в ту же секунду, как я сделала первый вдох, внутри меня взорвалась граната. Рот наполнился ядом, перед глазами поплыли красный круги, а ноги сами повернули назад, желая вернуться туда, откуда шел самый божественный запах в мире. Это была смесь самых вкусных ароматов – терпкая, сладкая, волнующая. Шоколад, арахисовое масло, карамель, хорошо прожаренный бекон, стейк на гриле по-аризонски, карри, рисовая лапша с овощами и вся фабрика Вилли Вонки –
Последним усилием воли я остановила себя, вцепившись руками в дверной косяк. Я почувствовала, как древесина податливо расходится под моими скрюченными пальцами. Я хотела, чтобы она была крепче, как стальной штырь, врытый в землю, за который можно уцепиться во время торнадо.
Моим штырём стало обезглавленное тело, лежащее посередине прохода. И вместо того, чтобы влететь в комнату и вылакать всю оставшуюся в ней кровь, я развернулась на пятках и, зажав нос и рот руками, бросилась прочь.
~*~*~*~*~*~*~*~
Снаружи было утро. Ранее утро. Солнечное, яркое, приветливое – такая редкость в Сиэтле. Инстинкты работали исправно. Я сосредоточилась, чтобы натянуть на себя щит.
Ничего не произошло.
Ничего!
Я не чувствовала знакомого покалывания в кончиках пальцев, не видела лёгкую вибрацию в воздухе, когда оказывалась под ним. Ничего этого не было. Я стояла на залитом солнцем пространстве, сияя брильянтовой крошкой. Залитой кровью брильянтовой крошкой.
Чёртов ангел преисподней из низкопробного ужастика.
Я была сыта. Впервые за почти девяносто лет жизни вампиром я была до тошноты сыта и мой щит не работал.
Оставалось только бежать. Скорость и человечески несовершенное зрение были моими союзниками. Ноги несли меня прочь из города вдоль просыпающихся улиц и уже запруженных машинами магистралей. Вспышка красного света в зеркале заднего вида – надеюсь, именно этим я стала для большинства водителей.
Я бежала и бежала, не разбирая направления. Куда, зачем, где будет моя остановка – ничего этого не было в голове. Ничего там не было. Пустота и шум ветра.
Лес, горы, вода, асфальтовые дороги – всё слилось в одно…
И лишь почувствовав близкий запах океана, я поняла, куда несло меня моё мёртвое сердце. Я бежала домой. Нашкодивший столетний подросток бежал домой.
Только дома уже не было. Некому было встретить меня, отругать, поставить в угол или посадить под домашний арест до конца моих дней. Не было ничего и никого. И я уже не должна была быть.
Да меня уже и нет.
Это не я бегу. Не я дышу. Не я не дышу. Это не моё сердце не бьётся. Меня нет для мира. Я лишь тень того, что когда-то было человеком. И как бы я ни притворялась, как бы ни обманывала себя, как бы ни цеплялась рассуждения о возможности цивилизованного существования моего вида, произошедшее сегодня перечеркнуло всё. Я была зверем, страшнее всякого зверя. У меня не было никакого права топтать эту землю. Если бы можно было уничтожить саму себя немедленно, я, не
Кто-то же должен знать, как убить мне подобных.
Кто-то должен знать.
Кто-то.
~*~*~*~*~*~*~*~
Он стоял на пороге дома. Именно такой, каким я его и запомнила.
Он ждал меня. Он знал, что я иду, и мне было неважно, откуда он это знал.
Он подхватил меня, когда, падая перед ним на колени, я выдохнула: « Помоги…»
Кажется, он звал меня по имени, но сил ответить у меня уже не было.
Часть 11
Soundtrack Uninvited by Alanis Morissette
Во всём можно найти что-то хорошее. Как, впрочем, и плохое.
Вторая истина, усвоенная мною за долгие годы – всё познаётся в сравнении.
Но есть кое-что ещё, и это я поняла гораздо позже: при бесконечном богатстве выбора чёрного и белого, миром правят все оттенки серого.
Время меняет приоритеты, и чем старше я становилась, верней будет сказать – чем дольше я жила, - тем отчётливее ощущала, что блаженны те, кто довольствуется малым. Малыш на качелях счастлив так же, как и мать его качающая. Как и старик, что каждую среду сидит на лавочке в парке и наблюдает за ними. Он приходит сюда кормить голубей и этим так же счастлив. А после парка он зайдёт в свою любимую кондитерскую, купит внукам пирожные и будет думать об их счастливых рожицах, когда позволит съесть их до ужина. И двое мальчишек, за обе щёки уплетающие лакомство, будут счастливо жмуриться, думая, как повезло им с дедушкой.
Вот так просто.
Счастье повсюду, надо только уметь его разглядеть.
В бессмертие тоже есть своё счастье. Правда, убедить себя в этом зачастую бывает сложно. Но мне удавалось.
Я никогда не умру, я знаю всё об этом мире – это ли не счастье!
Нет ничего, что я бы не попробовала - кроме еды, разумеется, - и не осталось ни одного места на земле, где я бы ни побывала. Я могу спуститься в Марианскую впадину или подняться на Эверест. Могу даже в космос полететь при желании. Меня с лёгкостью можно отправить на Марс, и я буду разгуливать там без скафандра, своим сиянием выводя из строя дорогостоящую оптику НАСА.
Я могу получить степень доктора по всем фундаментальным и не очень наукам. Могу прочесть все книги, посмотреть все фильмы. Со своим даром невидимости я могу круглыми сутками валяться на диване в Овальном кабинете или наблюдать, как пьёт свой утренний кофе самая актуальная на сегодняшний день кинозвезда. Да я могу даже лечь с этой кинозвездой в одну постель - она, звезда, это вряд ли заметит…
Но время идёт, и я понимаю, что мне нет дела ни до какой звезды. Что в Марианской впадине совершенно нечего делать. Как и на Эвересте. Что я знаю всё об этом мире, и в последнее время он всё реже и реже меня удивляет.