Иммунитет Вселенной (Путь Знахаря)
Шрифт:
– Здрав будь, путник! С чем пожаловал к старому Мирославу?
И тебе здравия!
– ответил Дмитрий.
– Меня послала ведунья Пелагея. Просила передать вот это.
С этими словами Дмитрий залез за пазуху и, достав небольшой нашейный мешочек, извлек из него данный Пелагеей оберег. Диск, сделанный не то из метала, не то из камня, всегда был слегка теплым, словно его что - то грело изнутри.
– Знатная вещь!
– произнес Мирослав, взяв оберег в руки.
– Еще пращурами нашими сделанная. И Пелагею я помню - ох, и стрекоза была девка, когда у брата моего старшего Родомира училась науке
– Я у нее в обучении был. Тоже лечить учился. А год назад бабка Пелагея сказала, что ей меня учить больше нечему, а Дар мой до конца не раскрылся. И отправила к тебе. Дальше учиться!
– Знахарем быть хочешь, значит? Ну - ну... Пойдем в дом, нечего на пороге стоять.
Внутренне убранство жилища Мирослава сильно отличалось от избы Пелагеи. Не висели по стенам и около печи пучки разнообразных трав и кореньев, не стояли в углах разнообразные баночки и горшочки с готовыми отварами, порошками и мазями. Зато на полке вдоль стены стояли и лежали фолианты, от некоторых из которых так и веяло древностью.
– Что, интересно?
– спросил Мирослав, заметив, что Дмитрий так и впился глазами в стопки древних книг.
– А сам - то ты грамоте обучен?
– Да, Пелагея научила.
– А чему она еще тебя учила, кроме грамоты да знахарства?
– Воинскому мастерству и искусству выживания. Хотя зачем это знахарю знать нужно, долго не мог ума приложить. Знахарь лечить должен, зачем же ему знать, как убивать? Правда, мне эти навыки в дороге ох как помогли... А еще Пелагея говорила, что некоторые навыки владения своей скрытой силой именно через воинские упражнения лучше всего осваивать. Запомнил я и такие ее слова, что, мол, только понявший, сколь, с одной стороны, уязвим, а с другой - силен человек, может научиться лучше чувствовать пределы болезни и пределы лечения, которые тот или другой больной вынести сможет.
– Права Пелагея, - сказал с доброй усмешкой Мирослав.
– А тебе, значит, воинская наука не по душе пришлась?
– Врать не хочу - не нравилось мне учиться, как людей лучше всего убивать. Не знахарское это все - таки умение, как ни крути! Я, конечно, благодарен Пелагее, что научила - иначе живым бы до тебя не дошел - но все же, не скрою, бился я всякий раз по нужде и удовольствия от этого никакого не получал.
– Ну что ж... Значит, и я тебя учить начну с упражнений именно воинских.
– Но почему, почему так?
– дав волю изумлению, воскликнул Дмитрий.
– Оставь свои вопросы. Ты или сам все поймешь со временем, или не поймешь никогда. А если я тебя сейчас все объясню, то ты это только умом поймешь, но ни телом, ни душой не прочувствуешь, не осознаешь. А одного умственного понимания для того, чтобы стать истинным лекарем, мало.
– Но неужели же того же самого осознания нельзя достичь другими способами?
– Можно! Но у каждого свой Путь к совершенству. И либо ты мне веришь, и будешь делать так, как я скажу, либо завтра поутру мы расстанемся. Согласен?
– Согласен, - вздохнул Дмитрий. В конце концов, не зря же он проделал столь долгий путь, чтобы, несолоно хлебавши, вернуться обратно.
– Ну и ладно. А сейчас давай поедим, что Изначальные Предки послали, да и спать ляжем. Завтра поутру раненько встанем -
Утром следующего дня старый ведун поднял Дмитрия действительно очень рано. И позвал за собой к реке. На улице было прохладно, и поэтому Дмитрий зябко поежился. Река протекала тут же, рядом, под горкой - неширокая, но с довольно быстрым течением. Протирая глаза и отчаянно зевая, он подошел к уже стоявшему на кромке воды ведуну и, следуя его примеру, стал умываться. Холодная вода быстро прогнала сонливость, и Дмитрий уже начал разгибаться, когда умывшийся раньше Мирослав совершенно неожиданно толкнул его. И движение это было настолько стремительным и точным, что Дмитрий никак не успел на него среагировать. Он даже и самого движения не заметил! И, подняв кучу брызг, рухнул в воду.
Когда Пелагея показывала ему некоторые упражнения, он видел, как она может двигаться - так быстро, что глаз не видел самого перемещения - ведунья просто словно бы возникала из пустоты то тут, то там... Да и самому ему удалось освоить движения столь быстрые, что те же нападавшие на него разбойники ничего не успевали с ним сделать. Но в лице Мирослава Дмитрий столкнулся с чем - то качественно иным.
Он резко вскочил, поднимаясь из холодной воды, и вышел на берег уже с настроем на бой. И сразу же отметил - обида и недоумение поднялись в его душе. За что, почему ведун так с ним обошелся?
А тот, как ни в чем не бывало, повернувшись спиной, уже шел обратно к избе, будто больше и не интересуясь Дмитрием. И ему не оставалось ничего иного, как, смирив гордость, пойти вслед за Мирославом.
После прошедшего в полном молчании завтрака, во время которого Дмитрий продолжал дрожать, потому что никак не мог согреться после купания в холодной речке, Мирослав впервые за все утро заговорил:
– Ты сейчас думаешь, наверное - ну зачем я только приперся в такую даль к этому выжившему из ума старику? Думаешь ведь? Можешь не отвечать... Но ты не прав. Просто я очень зримо показал тебе, что воинская наука тоже имеет смысл.
Какой смысл? Умение защитить себя? Так ведь если не становиться бродячим знахарем, то это не очень - то и нужно!
– не выдержал Дмитрий.
Мирослав молчал, по - видимому, не собираясь ничего объяснять. Это его молчание стало последней каплей. Весь трудный и опасный год пути вдруг прошел перед глазами Дмитрия. Год, который он мог и не пережить! И во имя чего? Дмитрий не успел опомниться, как назревшая в душе обида вырвалась наружу:
Да, ты прав, я шел сюда учиться у мудрейшего знахаря, а встретил... Встретил выжившего из ума старика! Я ухожу! Лучше уж я буду сам учиться, чем потакать безумным выходкам некогда великого лекаря.
– Что ж, раз решил, уходи, - спокойно, с улыбкой ответил Мирослав.
– Но только подумай сначала - может ли быть хорошим лекарем тот, кто сам слаб здоровьем и не может вылечить даже себя? И может ли быть лекарем тот, кто не знает особенностей токов внутренней силы? Подумай над этими вопросами - и можешь идти. Я никого силой не держу.
Сказав это, старый ведун встал из - за стола, подошел к полкам с книгами и стал там что - то искать. А Дмитрий, раздосадованный, злой, будучи на сей раз не в состоянии овладеть собой, вышел из дома и, сев во дворе на колоде для рубки дров, задумался.