Император и шут
Шрифт:
«Любопытно, что скажут краснегарцы сейчас? Уцелели ли Форонод, епископ, мать Юнонини?»
Следующим же утром она приказала заложить экипаж и отправилась за покупками в Кинфорд. В Краснегаре ее столичный гардероб был бы неуместен; в любом из туалетов попросту замерзнешь, а кроме того, большинство из них консервативное общество сочтет непристойными. Инос довольно быстро выбрала все, что нужно, сообразовываясь с практичностью, простотой и добротностью вещи.
В тот же день она к вечеру закончила упаковывать сундук и, в сущности, полностью подготовилась к отъезду. Остаток вечера и два следующих дня Инос не знала, куда себя девать. Чтобы приглушить глодавшие ее душу страх и мрачные фантазии, она слонялась по пустынным комнатам и коридорам, слыша лишь эхо собственных шагов.
Когда одиночество становилось невыносимым, Инос негодовала: да как Рэп смеет покидать ее? Не раз она бегала на: конюшню, пропитанную резким запахом навоза и конского; пота, и, топая ножкой, кричала: «Рэп! Сейчас же приди! Ты мне нужен!» — но ответа не было. Она пробовала звать фавна и в других помещениях, но безрезультатно. Только слуги, напуганные странным поведением Инос, начали с опаской коситься на нее.
На третий день Кэйд покончила со счетами и вышла, помахивая длинным списком гостей, которых она собиралась пригласить уже этой весной.
— Шести месяцев траура более чем достаточно, — весело заявила она. — Новые лица и добрая компания непременно пойдут на пользу герцогу.
«Чепуха, тетушка! — улыбалась про себя Инос. — Свежие лица нужны тебе самой».
Одно было несомненно, скоро Кинвэйл вернет себе прежнюю привлекательность и опять станет самым жизнерадостным и веселым местом на земле.
Вдруг Инос подумалось, что муки одиночества и соблазн кинвэйлских праздников специально подстроены Рэпом, чтобы еще раз проверить ее стойкость. Уже одно подозрение в этом обратило ее волю в камень. Да как он смеет сомневаться в ней? Как он смеет!
Наступил вечер третьего дня, а о Рэпе и гоблине все еще не было ни слуху ни духу. В сумерках на северо-востоке взошла полная луна — огромная, красная, зловещая. Желая подольше оставаться с тетушкой, Инос предложила ей поужинать вдвоем, но идея оказалась из неудачных. Как ни старались родственницы подбадривать друг друга, их усилия оказались тщетными.
Инос ждала Рэпа, не сомневаясь, что он придет. Какими бы недостатками ни отличался фавн, он был хозяином своего слова.
Вернувшись к себе, Инос оделась потеплее — для Краснегара в самый раз. Однако она пока еще находилась в натопленной комнате Кинвэйла. Поэтому, держа тяжелую шубу под мышкой, королева Краснегара осталась в длинном шерстяном платье. Но даже так ей было невыносимо жарко. Она вызвала, слугу и велела увязать дорожный сундук. Теперь она полностью была готова к отъезду.
Накинув шубу и прихватив с каминной полки толстые: меховые перчатки, она пошла дожидаться Рэпа в библиотеку. Там круглосуточно горел камин, а сидеть и ждать, когда колдун соизволит прийти за ней, было безусловно веселее, глядя на жизнерадостное пламя.
Когда она открыла дверь, то услышала голоса и замерла на пороге.
Библиотека представляла собой большую комнату, обычно милую и уютную. Сегодня в ней теснились таинственные тени. Мебель в чехлах казалась горбатыми глыбами закутанных в саван призрачных бизонов. Напротив двери, в дальнем конце библиотеки, подле камина, развалясь в большом кресле, сидел Рэп. С другой стороны камина, в точно таком же кресле, устроился гоблин. На каминной полке дрожащим огоньком чадила свеча.
Инос ни за кем не собиралась шпионить, а потому повернулась, чтобы уйти, но тут же замерла на месте. Она вспомнила замечание отца о том, что колдуна, без его позволения, никто не может подслушать. Решив, что Рэп специально вызвал ее, чтобы показать что-то, Инос замерла на пороге, все еще держась за дверную ручку.
— ...королевой, — говорил Рэп. — Это произойдет сегодня же вечером. Еще пару дней мне нужно, чтобы убедиться, что устроилась она основательно.
«Пара дней?» У Инос, несмотря на жару, похолодели руки.
Гоблин удовлетворенно хрюкнул и пробормотал что-то неразборчивое. Вероятно, потому, что сидел, держа локти на коленях и подперев щеки кулаками, а слова цедил сквозь зубы.
— Нет, — ответил Рэп. — Если хочешь, оставайся ждать здесь. Впрочем, можешь пойти с нами, это не суть важно. Просто мне нужна еще пара дней, и тогда я буду готов сдержать свое обещание.
Сердце Инос замерло, а руки задрожали. Маленький Цыпленок откинулся на спинку кресла. Пытливо вглядываясь в Рэпа, он спросил:
— Сейчас скажешь? Очень хочется знать, какой такой большой секрет? Все еще не хочешь говорить? Когда скажешь?
— В Тотеме Ворона обязательно скажу. Времени у нас там будет предостаточно. Не один день потребуется, чтобы созвать соседей на пир, — усмехнулся Рэп.
От его черного юмора Инос вся содрогнулась.
— Нет!
— Что «нет», Птица Смерти?!
— Не хотеть быть Птица Смерти. Не хотеть больше твое обещание. — От волнения гоблин заговорил с акцентом.
Инос от всей души возблагодарила Богов — всех Богов, скопом.
— Ты должен получить свое имя, Птица Смерти!
— Не хотеть тебя убивать. Не хотеть, — упрямился гоблин.
— Ты должен! — вздохнул Рэп. — Пожалуй, мне следует кое-что сказать тебе. Помнишь Хранителей, колдунью и колдуна, тех, которые пытались заглянуть в твое будущее? Теперь я могу видеть то же, что видели они. Тебе уготована великая судьба. Нет способа избежать того, что должно произойти. Я предвижу ошеломляющие перспективы!
— Расскажи!
— Помнишь импа в вычурном шлеме? Его имя Иггинги. Он совершил то, что до него ни один не удосуживался сделать — он двинул легионеров на твой народ. Он прошел через тайгу, огнем и мечом сметая тотемы со своего пути. Империя никогда прежде не вступала в схватку с гоблинами! Издревле повелось, что легионы идут лишь туда, где есть богатая добыча, чтобы с лихвой окупить кампанию, а на севере грабить, в сущности, нечего.
— Ха, скарб копить! Гоблины что, с ума съехали? — заржал его собеседник.
— Вот именно! — негромко усмехнулся Рэп. — Но этот случай стал поворотным моментом в истории обоих народов. У Империи длинная память, и не в ее правилах забывать унижение. На этот раз отступив к Пондагу и закрепившись на нем, они временно уймутся. Заключат договор о мире, и какое-то время соглашения будут соблюдаться. Но с поражением легионы никогда не смирятся и двинутся вновь, теперь уже не ради добычи. Они вернутся в тайгу, обязательно вернутся.