Император и Сталин
Шрифт:
Альфред Нобель, живший в Париже, был больше, чем его братья, искушён в тонкостях биржевых махинаций. Он понимал шаткость финансового положения «Товарищества», которому постоянно не хватало денег для стремительного развития, и реально оценивал могущество противника. Именно Альфред настоял на переговорах с Ротшильдами, которые и начались в 1884 году. На первой же встрече Жюль Арон, представлявший российские интересы Альфонса Ротшильда, заявил: «Ротшильды, несмотря на свою мощь и власть, должны не воевать, а сотрудничать с Нобелями на российском рынке». И братья смогли
В марте 1895-го Эммануил Нобель и Жюль Арон, подписали с Уильямом Либби, выступавшим от имени американской отрасли, соглашение о разделе рынков. Америка получала 75 % мирового экспорта, Россия — 25 %. Перемирие не продлилось и двух лет. К игре подключился «заклятый друг» — «Стандарт Ойл» — с его неограниченными финансовыми ресурсами.
Одновременно с американцами в Баку появились такие интересные личности, как Фред Лейн, совладелец лондонской фирмы «Лейн и Мак», и один из организаторов «Бритиш Петролеум» — нефтяной экспортёр Маркус Сэмюэль. Интересны они тем, что работу в частной компании прекрасно сочетали со службой в военной разведке. В результате их плодотворного сотрудничества через Суэцкий канал ежегодно проходило свыше 2 млн тонн нефти, 90 % которой перевозили корабли Сэмюэля.
Чем ближе к началу ХХ века, тем теснее становилось на нефтяном рынке. С планами создания нефтяной суперструктуры уже носился Дойче Банк. Для этой цели было организовано «Немецкое нефтяное акционерное общество».
Тогда же Эдмон Ротшильд предложил Нобелям взять в свои руки все холдинги Ротшильдов в России, а также всю их нефтяную собственность в Европе. Те отказались, боясь, что российское правительство не допустит создания столь мощной монополии.
И вот теперь напротив Эммануила Нобеля сидел собственной персоной Его Императорское Величество, который сообщал о совершенно других опасениях высшего руководства империи и о планах, от которых подгибались ноги и першило в горле.
— Нефть — это не просто новый, а потому, крайне рентабельный товар, — говорил император своим, уже привычным для нефтяника, глухим голосом. — Нефть — это переход всей цивилизации на совершенно другой энергетический уклад, который полностью изменит привычный облик стран и перелицует до неузнаваемости политическую карту мира. Такое происходило при переходе с вёсел на паруса и с парусов на уголь. Так будет и сейчас. Нефть положит конец тысячелетнему господству кавалерии на полях сражений. Вместо них очень скоро мы увидим войны моторов, заводов и научно-исследовательских лабораторий. Уже совсем скоро нефть превратится в главную тягловую силу мировой экономики и станет важнейшим фактором политики. Соответственно, неизбежно превратятся в политических деятелей все, кто имеет хоть какое-то отношение к нефтяной индустрии.
— Ваше Величество, но у нашей семьи не было никакого желания заниматься политикой… — развёл руками сконфуженный промышленник.
— Тогда ждите — политика обязательно займётся вами, — грустно улыбнулся император. — Слишком серьёзные позиции занимает на мировом нефтяном рынке «Товарищество БраНобель». Слишком многим оно уже мешает
— А что, могут и в подворотне?
— Могут, — в голосе и во взгляде императора не было ни капли весёлости. — Но не сразу. Сначала вам просто будут мешать перевозить и продавать ваш товар. Потом промыслы и заводы начнут взрываться и гореть под самым благовидным предлогом — как возмездие эксплуататорам за угнетение трудящихся. Ну, а если не получится свалить вас диверсиями, тогда может дойти и до личного террора…
— Что же делать? — испытывающе посмотрел на императора нефтепромышленник и ухватился двумя руками за стол, как будто ища в нём точку опоры.
— Надо делать шаг вперёд, — не отрывая глаз от Нобеля, медленно, но чётко произнёс император. В вашем случае, — император сделал театральную паузу, набивая трубку и исподлобья поглядывая на собеседника, — надо набрать такой вес и такой потенциал, который уже невозможно будет свалить невоенными средствами. Вступать в такие союзы, конфигурация которых будет непривычна для противника, и действовать методами, ставящими его в тупик, вынуждающими постоянно перегруппировываться и догонять…
— Ваше Величество хочет преподать мне урок предпринимательства? — не удержался от сарказма Нобель.
— Его Величество хочет предотвратить крушение империи, — пристально глядя на нефтепромышленника, ответил император.
— Своей или нашей? — раздражённый полным спокойствием царя, решился на дерзость Нобель.
— Обеих, — даже не моргнул император. — По плану наших «друзей» они должны упасть одновременно.
— Мне кажется, вы чересчур категоричны, — Эммануил Нобель сцепил руки в замок, чтобы не было заметно, как предательски дрожат пальцы. — Хотя… И какие неожиданные шаги вы предлагаете?
— Я бы с удовольствием объявил ваше «Товарищество» военным подразделением империи, а его служащих — военными интендантами… Лейб-интендантура империи… Звучит? Но если вы не готовы на столь радикальные перемены, я готов заключить неформальный союз между мной и вами, в рамках которого вы будете получать такую поддержку, которая не описывается ни одним действующим нормативным актом, в обмен на такую же неформальную поддержку моих предложений и инициатив.
— И какими они будут? — заметно напрягся промышленник.
— Организационно — следует принять предложение Ротшильдов о передаче вам их бакинских активов, тем более, что в ближайшее время у них будут дела поважнее… Для выкупа этих активов я предлагаю вам эмитировать привилегированные акции, которые выкупит государство. Представлять интересы государства в вашем «Товариществе» буду я сам. Таким образом, ваше предприятие станет фактически монополией с государственным участием, что даст возможность расценивать недружественные жесты в отношении вас, как враждебные престолу.