Император Мэйдзи и его Япония
Шрифт:
Сам двор явственно осознавал, что именно в ритуальной деятельности заключается секрет восстановления утраченных позиций. В связи с этим императоры занимались сбором сведений по древнему ритуалу и его изучением. С правления Гомидзуноо (1611–1629) по правление Гомомодзоно (1771–1779) императоры составили 17 сочинений, посвященных церемониям и ритуалу. Поразительный факт: в буддийском храме Бодайдзи в Эдо, где отправлялись поминальные службы по членам сёгунского рода, настоятелем служил принц крови, местом рождения которого был Киото. С одной стороны, он являлся заложником сёгуна, но с другой – должность не передоверяли никому другому. Ситуация была такова, что сёгун и император не могли существовать друг
Разумеется, деятельность сёгуната в Эдо была также обставлена определенными обрядами, но киотосские аристократы считали церемонии самураев «варварскими». Придворный Нономия Садамото, которому было приказано принять участие в поминальной службе по сёгуну Токугава Иэцуна в 1696 году, писал в своем дневнике, что военные не знают правильных манер, а потому и записывать, что происходило в Эдо, не имеет смысла. Поэтому в течение более чем одного месяца, которые он провел в окружении самураев, он не сделал в своем дневнике ни одной записи.
Сёгунат предоставлял киотосскому двору средства для ритуальной деятельности. Однако регулярное обеспечение императора было весьма незначительным. Поэтому двор время от времени подавал прошения о единовременном выделении средств для осуществления тех или иных ритуальных проектов. Сёгунат довольно часто откликался на них. В этом смысле сёгунат Токугава занимал по отношению к двору намного более сбалансированную и мягкую позицию по сравнению с предыдущим сёгунатом Асикага. В период Токугава при дворе императора были восстановлены многие ритуалы, утраченные при Асикага: полная форма интронизации, церемония посвящения в наследные принцы, празднества в некоторых святилищах, конная стрельба из лука (ябусамэ), праздник зимнего солнцестояния и др. Император и придворные обладали тайным знанием ритуалов, которые никто не был в состоянии повторить. И сёгун не был здесь исключением.
Хотя благосостояние императорского двора полностью зависело от сёгуната, не оставляет ощущение, что где-то в глубине души сёгуны и их ближайшее окружение понимали: власть их «неполноценна» и покоится на зыбких основаниях. Авторитет императора был настолько велик, что даже Иэясу, основатель сёгуната Токугава, счел за благо подделать свою родословную, возведя свое происхождение к императору Сэйва (858–876). Даже во времена своего наибольшего могущества Токугава испытывали проблемы с легитимностью. Японским обществом управлял «генеалогический код». Принцип наследственности занятий был главным во всех сферах – начиная от элиты и кончая крестьянами, ремесленниками, торговцами. При самом императорском дворе возможности социальной мобильности были по-прежнему сведены к минимуму, и основные должности при дворе занимали потомки аристократов всего пяти родов («госэккэ» – Коноэ, Кудзё, Нидзё, Итидзё, Такацукаса), известных еще с периода Хэйан-Камакура.
Сёгун жил в своем замке в Эдо, построенном в начале XVII столетия. Стены циклопической кладки окружал широкий ров с водой. Киото предназначался для мирной жизни, там не было оборонительных сооружений. Предназначением Эдо была оборона от возможных нападений со стороны мятежных княжеств. Ров был широким, зато улицы были устроены узкими – чтобы затруднить продвижение конницы потенциального противника. Парадокс состоит в том, что во времена Токугава потенциальный противник ни разу не превратился в противника настоящего.
Замок Эдо
Дворец императора под названием Госё представлял собой намного более скромное сооружение, чем замок сёгуна. Ров не отличался такой убедительностью, стены – глиняные. За них было нельзя заглянуть, но никакой защиты они обеспечить не могли. Реальный центр власти находился в Эдо, но столица, то есть резиденция императора, находилась в Киото. Япония середины XIX века представляла собой странную политическую конструкцию.
Сёгунат отстранил императора и его двор от принятия каких-либо решений, но сёгун считался назначенным только после того, как издавался указ императора. Европейцы, прибывавшие в Японию в середине XIX века, временами даже не знали, что «настоящий» император проживает в Киото. Они добивались аудиенции у сёгуна в Эдо, считая его полноправным монархом и не подозревая, что для занятия своего поста сёгуну требуется одобрение со стороны императора. И пусть в действительности преемник сёгуна определялся в Эдо, процедура его назначения оставалась неизменной. Таким высочайшим авторитетом обладал насчитывающий многовековую историю институт императорской власти [5] .
5
Об институте императорской власти в древности см.: Мещеряков А. Н. Японский император и русский царь. Элементная база. М.: Наталис; Рипол классик, 2004.
Хотя сёгун и его правительство, составленное из потомственных военных (самураев), вроде бы и обладали огромными полномочиями, в их «подчинении» находилась страна, разделенная на три сотни княжеств. Несмотря на свои ничтожные размеры (средняя площадь княжества составляла всего около 1000 квадратных километров), каждое из них имело свое правительство и свою «столицу», в которой часто располагался и замок. Во многом благодаря этому Японию того времени можно считать весьма урбанизированной страной. Степень урбанизации Японии была приблизительно такой же, как в наиболее развитых странах Европы, и гораздо выше, чем в России. В японских городах проживало приблизительно 20 процентов населения, или около 5 миллионов человек. Города возникали также возле особенно популярных храмов и святилищ.
В стране насчитывалось около 350–400 тысяч самураев. Вместе с семьями – более 2 миллионов человек. Поскольку всякая деятельность помимо военной считалась несовместимой с самурайским статусом, подавляющему большинству выплачивалось жалование рисом. Редчайшая в феодальном государстве ситуация: дворяне, у которых не было земли. Редчайшая для средневековья ситуация: страна, живущая без войн – как внешних, так и внутренних. Разумеется, не все самураи жили без гражданского дела. Некоторые все-таки возделывали землю, некоторые открывали школы, некоторые ремесленничали. И все же столь высокая доля непроизводительного населения не может не вызывать удивления. Ведь это означает, что японский крестьянин мог прокормить всех этих горожан, то есть производительность крестьянского труда была весьма велика.
Многолюдие Эдо поддерживалось системой заложничества. Князья вместе со своими семьями были обязаны являться в Эдо и жить там. Только по прошествии года им разрешалось вернуться в родное княжество. Тоже на год. Семья же оставалась жить в Эдо. На узких дорогах, ведущих в Эдо, часто можно было наблюдать многокилометровые княжеские процессии. Сам князь мог путешествовать и верхами, и в паланкине. Свита и охрана передвигались по преимуществу пешком. Заставляя князей жить на два дома, сёгунат намеренно истощал их финансы. Держа их неподалеку от себя под надзором многочисленных агентов, сёгун предотвращал возможность сговора. Расписание княжеских путешествий было составлено таким образом, чтобы они не могли повстречаться на одной дороге.