Император Терний
Шрифт:
— Да, лорд?..
— Антас из Андалуса. — Его королевство на юге граничило с Орлантом. — Надо кое-что обсудить, король Йорг. Права на реку Пар…
— Это обеспечит вашу поддержку, лорд Антас?
— Ну, я бы не стал вот так утверждать, что…
— Права на реку Катун купили кое-кому отпущение грехов за смерть моей матери и моего брата Уильяма. Вы знали об этом, лорд Антас?
— Нет, но…
— А вам не кажется, что кое-что нельзя купить, Антас? Голосуйте за меня, если считаете, что я нужен Империи на троне. Судьба сотни народов не должна зависеть от прав
Он нахмурился. Красный Кент стоял рядом с ним, чуть левее. Я понял, что Антас не будет меня поддерживать, о каких бы реках мы ни договорились.
— Свет гаснет! — сказал я, и тронный зал погрузился в темноту.
Я медленно сосчитал до десяти под общие крики.
— Свет горит!
Антас лежал у подножья трона со сломанной шеей. Кент уже ушел.
Я встал с трона, и свет загорелся ярче, я чувствовал тепло. Пора.
— Люди Империи! — Я заговорил громче, чтобы меня услышали по всему залу, чтобы даже Молчаливая Сестра, Красная Королева и Катрин услышали за Золотыми Воротами.
Все замерли и глядели на меня, несмотря на то что у их ног лежал убитый.
— Люди Империи! Возможно, кто-нибудь лучше меня получил бы вашу поддержку благодаря добрым делам, ясности видения, правдивым словам. Но такого человека здесь нет. Он бы не выстоял против темного прилива, что идет на нас. Оррин из Арроу был таким человеком, но он даже не дожил до момента, когда мог попросить вашей поддержки. Темные времена — темный выбор. Выберите меня.
Я обогнул помост мерными шагами, глядя на стоящих в тени глав государств.
— Враг у наших ворот. Уже. Мы тут размениваемся на слова, а лорд-главнокомандующий заставляет лучших людей проливать кровь, чтобы удержать город. Этот священный город в сердце нашей Разрушенной Империи. Этот священный город и есть сердце нашей Империи. И если вы — ее слуги — не восстановите прошлое, если вы не посадите на этот трон человека, способного взять на себя ответственность за все ваши народы, это сердце вырежут. Вы чувствуете, разве нет, господа? Не нужно быть запятнанным тем, что закрывает от человека Золотые Ворота, чтобы почувствовать, что именно нас ждет. Мертвые поднимаются, старые законы теряют силу, магия расползается, подобно заразе. Нас покинула уверенность: настоящее пахнет злом. Сделайте это сейчас. Все. Человек, что сидит на этом троне, встанет навстречу тому, что грядет. А если не будет императора, некому будет противостоять нашествию. И скажите мне, в глубине души вам правда хочется занять это место?
— Мелодрама! Как вы можете это слушать? — Возможно, боль придала храбрости царю Молиону. — И потом, до голосования еще два дня.
— Тэпрут, — я подозвал его жестом.
— Конгрессия должна голосовать в последний день и тайно, но любой кандидат может в любой момент потребовать более раннего и открытого голосования при условии, что проигрыш лишает его трона навсегда. — Тэпрут сделал руками такое движение, будто закрыл увесистый том, хоть и говорил по памяти.
— Голосуйте!
Я встал, и свет загорелся.
— Голос Морроу за моего внука, — ясно прозвучал голос деда.
— И Альбы. — Это был мой дядя.
Женщины у Золотых Ворот торопливо попятились.
— Я с Йоргом Ренаром.
Ибн Файед поднял кулак, и четверо мавританских воинов подле него сделали то же самое.
— Веннит за Йорга. — Отец Мианы.
— И Север! — Синдри, где-то у меня за спиной. — Маладон, Чарланд, Хагенфаст.
— Мы за обожженного короля. — Близнецы с белыми волосами, ярлы из ледяных пустынь, облаченные в черные меха и железо.
Золотая Гвардия показалась в Воротах — целая толпа. Они наступали, и, проходя в Ворота, каждый падал, словно у него не было костей. Сотня обернулась на грохот.
Около дюжины гвардейцев неподвижно лежали по нашу сторону Ворот, не пройдя и метра. Еще несколько десятков замерли в аванзале.
— Мы все чувствовали его приближение. Разве нет?
— Конахт за Йорга.
— Кенник за Йорга.
Мои советники подали свои голоса, от Арроу до Орланта. Остальные последовали их иримеру, чувствуя, что действовать надо быстро, будто и правда слышали его шаги, не заглушаемые голосами.
И вот он встал под Золотыми Воротами, существо, облаченное в кожу и кости Кая Саммерсона. Я надеялся, что Катрин успела сбежать.
— Привет.
Он улыбнулся. Улыбка и приветствие были в равной мере неестественны, их вытащили оттуда, куда не посмеет взглянуть человек.
Мертвый Король приблизился к Золотым Воротам, подняв руки ладонями вперед. Он словно наткнулся на лист стекла и остановился, распластав пальцы по преграде. Он склонил шею Кая набок, глядя на нас, словно на крыс в ловушке.
— Отличные ворота. Но всего-навсего деревянные.
Он шагнул назад, и мертвая гвардия приблизилась с секирами, чтобы сокрушить Ворота.
— Красный Рубеж за Йорга. — Плотная седая женщина голосовала от имени родовых владений Красной Королевы.
— Туртан за Йорга. — Человек был в одеянии из конского волоса и железной короне.
И еще, и много кто еще.
— Как у нас обстоят дела, Тэпрут?
— Тридцать семь из необходимых сорока.
Обломки разрубленных Золотых Ворот упали наземь. Присутствие Мертвого Короля почувствовалось в зале, и люди в отчаянии упали на колени. Даже теперь больше половины голосов были не с нами из-за долгих лет предрассудков и усобиц. Конгрессия была рыночной площадью: чтобы и правда посадить императора на трон, чтобы отказаться от собственного главенства в этой сотне королевств… многие скорее умерли бы. Но есть хорошие смерти и плохие смерти. Мертвый Король предлагал лишь худшие.
— Аттар за Йорга.
— Конквенс за Йорга. — Брат Хеммета, отказавшийся от права быть лордом-главнокомандующим во Вьене.
Остатки Ворот рухнули.
— Скоррон за Йорга. — Суровый седой человек, с неприязнью смотревший на меня.
Я вернулся на трон.
— Люди Империи, находит ли Конгрессия меня достойным?
«Да», прокатившееся по залу, несло в себе больше отчаянья, чем воодушевления, но этого было достаточно. Я стал императором во Вьене, владыкой Сотни — Разрушенная Империя восстановлена.