Император
Шрифт:
Уже на второй день начала работы, Каа на «Акуле» нашел нас на месте строительстве второго форта. Заякорив драккар, он согнал на берег практически всех, чтобы ускорить процесс строительства. Отсутствие Тиландера сказывалось, с запором Аламин провозился дольше, чем в первый раз. Второй форт получился похожим на первый. Срубленные для частокола деревья образовывали открытое пространство вокруг форта, затрудняя скрытую атаку. Если не дать молодой поросли расти, перед фортами всегда будет свободное пространство.
На следующее утро все повторилось: Гор с частью воинов ушел в дневной переход, чтобы определить следующее место форта. Переночевав и дав людям небольшой отдых, мы двинулись на юг. Я перешел на «Акулу», практически пустая
Так и получилось: готовых бревен хватило только на две трети форта. Аламин отрядил пять лесорубов, чтобы свалить мощные деревья для стен форта. Только шестого апреля закончили третий форт, строительство которого растянулось на одиннадцать дней. Оставался последний, четвертый, в дневном переходе от которого располагался Портбоу. Даже подгоняя людей изо всех сил, мы смогли его построить лишь за пятнадцать дней. Во время постройки форта исполнилось двадцать лет год с момента моего приземления на планету.
Жители Портбоу встретили нас радостно: с зимы мы были первые посетители. Рядом с портом образовалась целая гора железной руды, которую рудокопы добывали, пользуясь теплыми днями. Здесь теплее, чем в Макселе, и днем прогревало до солнечных ожогов. Портбоу расширился: вместо десятка хижин и маленького причала, что я видел в последний приезд, поселок напоминал небольшой приморский городишко. Причал расширили и достроили, а количество хижин перевалило за два десятка. Виднелись рыбацкие сети и лодки, возле которых играли детишки. Около хижин сновали женщины, а запах варенной и жаренной рыбы заполнил весь поселок.
Я принял приглашение старосты отобедать с ним, захватив Бера. Гор, Санчо и остальные разбрелись между хижин, приглашенные на трапезу жителями Портбоу. Староста вкратце рассказал про проведенную зиму, оказавшуюся еще мягче чем в Макселе. За всю зиму снег не выпадал, хотя насколько раз дули холодные ветра со стороны гор. Один раз со стороны юга появлялись дикие люди. По описанию, это неандертальцы. Пришедшие не проявили агрессии и быстро ушли обратно, испугавшись Русов. Еще одна новость приятно меня удивила: осенью в акваторию бухты заплывали киты. Порезвившись около десяти дней, они уплыли. Тяжело вздыхая, староста сетовал на отсутствие «больших лодок» и оружия для охоты на морских гигантов.
— Осенью сюда прибудет Мар на «Варяге», у него все есть для охоты на китов, — пообещал я Барху, прощаясь с ним.
Назад в Максель мы возвращались против ветра, преодолевая за сутки не больше пятидесяти километров. Обычный путь в полтора суток затянулся на четыре, прежде чем показался знакомый берег и дельта Роны. Почти два месяца ушло на строительство фортов, но теперь люди могли путешествовать из Макселя в Портбоу и обратно не завися от наличия кораблей.
За это время Тиландер умудрился спустить на воду будущий клиппер: мачты и остальной такелаж еще не установлены, но работа на корабле кипела. Обнаженный по пояс американец махал топором, который бросил при виде входящей в порт «Акулы». Натягивая на ходу тунику, Тиландер спешил навстречу, светясь от радости.
— Макс, черт побери, как я рад тебя видеть. Мы работали день и ночь, хотел к твоему возвращению удивить тебя готовностью клиппера, — мы обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Тебе удалось, не ожидал увидеть «Катти Сарк» на воде так быстро. Полагаю, что через месяц уже будут ходовые испытания?
— Если не раньше, мне осталось установить мачты и разобраться с парусами. Как со строительством фортов? Запоры работают? — поинтересовался Тиландер.
— Отлично работают, нашим тоже приходится поломать головы, прежде чем могут открыть. Если дикари смогут понять принцип — они гении, и их следуют срочно принимать в наши ряды, — пошутил я, наблюдая, как от похвалы розовеют щеки американца.
— Ладно, Герман, мне нужно навестить жен, приходи вечером вместе с Уильямом, посидим, пообщаемся.
— Без самогона? — с хитринкой в глазах спросил американец, и мы расхохотались.
— Какое общение без самогона, о чем ты говоришь? — сквозь смех удалось мне выговорить, вызвав второй взрыв хохота.
— Договорились, — отсмеявшись согласился американец, — но при одном условии, что ты заставишь Уильяма нырять в своем ледяном бассейне.
— За этим дело не станет, Уильям любит париться и охлаждаться, — смеясь ответил Тиландеру, вспоминая, с каким страхом Лайтфут относился к этим процедурам.
— Ладно, Герман, жду вас вечером, — махнув рукой на прощание, заторопился домой, где меня ожидал взвод жен и рота детей.
Глава 25. Жара
Была середина июля, когда жара стала невыносимой. Больше месяца не было дождя, воздух напоминал парную. Стоило выйти и пройтись пару шагов, как начинал обливаться потом. Если бы не Рона и не искусственное озеро, вся наша живность просто не выдержала бы подобных температур. До уборки ячменя и пшеницы оставалась пара недель: злаки вымахали хорошо, но зерна не успели налиться как следует. Высокая температура высушила пшеницу и ячмень, каждый день видел, как осыпаются зерна с пожелтевших стеблей. Дальше ждать было нельзя, надо было спасать урожай.
На уборку злаковых вышел весь Максель: воздух звенел от нестерпимого зноя. Каждое прикосновение к пшенице и ячменю, вызывал потерю зерен, осыпавшихся на землю. Земля высохла, покрывшись трещинами. Кроме наших гусей, наше озеро стало спасительным водоемом для множества пернатых. Впервые, за все время пребывания в этом мире, я увидел серых уток, прилетавших на водоем. Соорудив ловушку из сетей, удалось поймать пятерых уток, остальные стали осторожнее, не попадаясь в примитивную ловушку.
Озеро, несмотря на приток воды из Роны, немного уменьшилось в своих размерах. Уровень реки тоже заметно понизился, обнажив глинистые берега. Уборка злаковых заняла три дня, на земле осталось столько несобранных зерен пшеницы и ячменя, что не было смысла даже сажать озимые. Дичок сам выполнит функцию посадки злаковых культур. Не знаю, что бы мы делали с нашей многочисленной скотиной, не будь реки и озера. Поение животных превратилось в ритуал: дважды в день, к озеру устремлялась разномастная орда животных. Верблюды, свиньи, буйволы, козы и овцы, толкая друг друга спешили напиться. В результате весь берег озера превратился в сплошное месиво грязи, где над навозом постоянно кружились крупные зеленые мухи.
Трава и листва деревьев выгорела, превратившись в буроватую полусухую растительность. Работать при такой жаре, в дневное время, было невозможно. Только рано утром или перед самым заходом солнца, температура была относительно приемлемой. Заметно упали темпы работ по добыче угля и железной руды. За неделю, едва один рейс, груженный добытыми ископаемыми, приходил в Марсель.
Единственным кто не сдался, и продолжал работу в такую жару, был Тиландер. Он и его матросы, обнажившись полностью, прикрыв причинное место куском ткани, продолжали работу, ежечасно окунаясь в воду. Все три мачты уже были установлены, шкоты натянуты, работа шла над реями. Несколько раз, просил Тиландера сбавить обороты, боясь за его здоровье. Но каждый раз, американец напоминал мне, что надо закончить работу над судном, чтобы до осени успеть проверить мореходные качества. Мы проработали тщательный план экспедиции, чтобы зиму встретить у берегов Африки, где и погода, и климат зимой, были мягче. Для этого, требовалось выйти в море не позднее ноября, чтобы, двигаясь на юг, начать обследование с северного побережья африканского континента, начиная с территории Марокко. Таким образом. Все три зимних месяца, у нас ушли бы, чтобы обследовать африканское побережье. И дойти до Нила, где совсем недавно располагался Ондон.