Император
Шрифт:
– Дмитрий Зубов, – протянул он мне широкую холеную ладонь для пожатия. На пальцах красовались дорогие перстни. Пожатие оказалось крепким.
Наконец я увидел одного из братьев Зубовых, о которых мне толковал фон Пален.
– Давно из Москвы? – поинтересовался у Зубова губернатор Курляндии.
– Постоянно мотаюсь туда-сюда. Работёнка щепетильная: надо везде поспеть.
– Мне бы с вами поговорить как-нибудь о поставках зерна в Ригу.
– От чего же, можно, – кивнул Зубов. – Поставлю в срок, и сколько прикажете. О цене сговоримся. Вы же меня знаете, я никогда
– А что братьев ваших не видно? Как они?
– Сам их уже год не видел, – махнул он рукой. – Младшего, Валерьяна в Персию направили, командовать армией.
– Слышал.
– Так куда ему, одноногому? Вы же знаете, когда восстание Костюшко усмиряли, ему ногу контузило, да так, что потом отнять пришлось.
– И это помню, – сочувственно кивал фон Пален.
– Александр с Платоном, все возле Императрицы крутятся. Делами государственной важности занимаются. Между нами говоря, – он понизил голос, – Её Величество не та уже. Хворает часто. Сил на все не хватает. Вот Платон с Александром помогают ей.
– Вы слыхали о манифесте? – напрямую спросил фон Пален, но при этом, на всякий случай, огляделся кругом:
слышит ли его ещё кто-нибудь?
– О каком? – удивился Дмитрий Зубов. – А, вы вот о чем. О передачи престола Александру, минуя Павла? – Он помялся и нехотя ответил: – Что он существует – это правда. Но что в нем императрица написала, только ей, да Богу известно.
– А ежели, все же власть перейдёт внуку, Александру, Минуя Павла? Как вы думаете, хорошо ли это отразится на стране?
– Вот, на то братья мои и стоят подле императрицы, дай Бог ей здоровья, – перекрестился Дмитрий Зубов. – Александр ещё дитя, сами знаете, мягкотелый. Да и слаб он в государственных делах. Чтобы Россией-матушкой управлять хватку нужно иметь железную.
– О чем это вы? – подкралась к ним Ольга Александровна.
– Да, вот, сестрица, – объяснил Дмитрий, – крамолу ведём: кому власть достанется, если не дай Бог, с благодетельницей нашей что случиться.
– Ох, фон Пален, ох, интриган, – шутливо погрозила Жеребцова пальчиком, – готовите очередную интрижку?
– Ну, что вы, – усмехнулся Пётр Алексеевич. – На кого же я Курляндию оставлю.
– Пора бы вам в столицу перебираться на хорошую должность. Но уверяю вас: при Павле вам ничего не светит. Представьте этого дурачка на троне? Да он таких дров наломает…
– Сестрица, умоляю! – простонал Дмитрий Зубов, состроив скорбную мину.
– Вот что, манифест есть, – уверенно сказал она. – И он точно предписывает отдать власть Александру, старшему сыну Павла, а отца изгнать в Сибирь.
– Ну откуда вы знаете? – возмутился Дмитрий.
– Именно затем императрица сразу же после рождения забрала Александра от полоумных родителей и воспитывала сама, а в последнее время нагружала его государственными поручениями. Именно Александр должен стать будущим императором. Вы же знаете, почему старшего внука она нарекла Александром, а второго Константином?
– В честь Александра Невского, – высказал предположение фон Пален.
– Вовсе нет, – усмехнулась Ольга. – В честь Александра Македонского. Её Величество надеется ещё при жизни передать власть старшему внуку, чтобы он совершил поход в Турцию, подобно Македонскому и потеснил Османскую империю. В планы императрицы входит создания нового греческого государства, в которое бы вошла Греция, Болгария и северная Турция, со столицей в Константинополе. И государство это должен возглавить второй внук, Константин. Да у него даже нянька была из гречанок.
– Я виделся с Александром накануне, – осторожно сказал фон Пален. – Зашёл разговор и по этому поводу. Великий князь Александр не горит желанием занимать престол. У него иные мечты: посетить Европу. Путешествовать…
– А кто ему мешает? – усмехнулась Ольга. – Наденет корону – и пусть путешествует. При дворе полно государственных мужей, готовых грамотно управлять Россией. Но поход на восток, в конце концов, ему придётся совершить. К тому уже, войска готовятся, и флот строится на Чёрном море.
– Ох, не нравятся мне ваши речи, – недовольно покачал головой Дмитрий Зубов.
– Занимались бы вы дальше коммерцией, братец, – с презрением ответила ему на это Ольга Александровна. – А за Россию не беспокойтесь. Страна окажется в надёжных руках. Есть такая фамилия – Зубовы.
Первое свидание
Дом Жеребцовой покинули поздно ночью. Осенний ветер буйствовал в переулках, завывал в трубах, скрежетал ветхой железной кровлей. Темень еле разгонял слабый трепет фитильков уличных фонарей. Нева отчаянно билась о гранит набережной. Мимо проехала коляска, полная девиц лёгкого поведения и пьяных гусар. Девицы хохотали и неприлично визжали, гусары пели под гитару какую-то похабщину. Коляска скрылась за поворотом, и вновь только ветер завывал, да скрежетала кровля.
– Жуткая ночь, – поёжился фон Пален. – Хорошо хоть, нам идти недалеко.
– Где мы остановимся на ночлег? – забеспокоился я.
– У одной моей дальней родственницы, баронессы Элизабет, фон Ган.
– Удобно ли в столь поздний час тревожить баронессу? – с сомнением подумал я вслух, дрожа от настырного ледяного ветра. Сюртук на мне был плотный, из хорошего сукна, но кроме сюртука ничего больше.
– Ну, что вы. Я у неё, как дома, – успокоил меня фон Пален.
– Хочу заметить, вы везде, как дома, – усмехнулся я.
– И вы тому же учитесь, – наставительно произнёс мой спутник, нисколько не обидевшись. – Наглость, в определённых рамках, – вещь весьма полезная.
Беседуя, мы подошли к унылому дому, окнами, выходящими на Неву. Фон Пален громко постучал в дверь. Минут через пять в круглом слуховом окошке замерцал свет.
– Кто там? – спросил недовольный заспанный голос.
– Тимофей, открывай!
– О, Господи! – прозвучало радостно вместе с лязгом засова. – Пётр Алексеевич.
– Тихо, Тимофей! Весь дом перебудишь! – шикнул на него фон Пален.