Императорские изгнанники
Шрифт:
Префект глубоко поклонился.
– Да, Ваше Величество.
Нерон встал, подошел к краю помоста, проворно спрыгнул вниз и направился к двери в задней части зала, ведущей в его личные покои. Бурр поспешил за ним, за ним последовали германские телохранители. Остальные присутствующие склонили головы, пока император не покинул зал, затем сенаторы перешли к тихим разговорам, пока писцы собирали свои письменные принадлежности.
Катон стоял в стороне, его сердце тяготило тяжкое чувство несправедливости по отношению к нему. Он уже дважды спас жизнь императору и оказал ему хорошую услугу на воинском поприще. И все же он был наказан не более чем ради того, что это могло послужить предупреждением
Сенека попрощался с другими советниками, когда они выходили из зала, а затем с извиняющимся выражением лица обратился к Катону.
– Я тебе сочувствую, трибун.
– Если позволите, сочувствие мне не очень-то поможет.
– Нет?
– Сенека недовольно скривил губы.
– Ты можешь обнаружить, что вскоре будешь благодарен за любое сочувствие, которое сможешь вызвать. Жить без влиятельных друзей в Риме может быть опаснее, чем ты пока можешь предположить. На твоем месте, молодой человек, я бы занял более взвешенную позицию. Достаточно одного моего слова на ухо Нерону, чтобы он обрушил на тебя весь свой гнев. Другое слово может многое сделать, чтобы поправить твою судьбу...
Катон цинично улыбнулся.
– Если я стану вашим клиентом, я полагаю?
– Почему бы и нет? Я забочусь о тех, кто принимает меня как своего покровителя. Спроси любого в Риме. Они подтвердят мои слова.
– Я уверен, что так оно и есть. Но с меня хватит того, что я вынужден выступать в роли собаки на побегушках имперских советников. Вы не первый, кто пытается склонить меня на свою сторону. До вас был Паллас, а до него – Нарцисс. У них обоих был свой момент под солнцем, но Нарцисс мертв, а Паллас потерял свое место рядом с императором и, как я слышал, скоро его будут судить, и будет решаться – жить ему или нет.
Сенека пренебрежительно махнул рукой.
– Ему не грозит смертельная опасность. Не с моей защитой.
– Вы, кажется, очень уверены в своих силах.
– Моя уверенность вполне обоснована. Я, как оказалось, более умен, чем любой адвокат, которого Сенат выберет для преследования Палласа. Кроме того, как только я сообщу обвинителю и председательствующему судье, что император намерен проявить снисхождение...
– И Нерон действительно так настроен?
– Он будет настроенным, если я решу сделать его таким. Ты видел, какой он. Невинный мальчик склонен принимать любую похвалу за чистую монету, независимо от того, насколько очевидна гипербола. Я заметил, что ты быстро это понял и с легкостью обратил в свою пользу. Другие люди так бы не поступили. Меня забавляет, что так много людей считают ниже своего достоинства льстить императору. Куда приводит их непоколебимая гордость? К маленькой самодовольной нише на задворках власти. Если хочешь повлиять на него, то должно обращаться с Нероном, как с кифарой, которую он так любит. Нужно перебирать струны в правильном порядке, чтобы создать музыку, успокаивающую его мысли и направляющую их в нужное
– И вы можете так легко им играть?
Сенека прищелкнул языком.
– Я никогда не говорил, что это легко. Как и в случае с любым другим инструментом, мастерство игрока является результатом сочетания врожденных способностей и большой практики. Именно поэтому я имею на него больше влияния, чем Бурр, который обладает всем изяществом кулачного бойца, играющего на флейте со связанными руками во время боя. Именно поэтому мне удалось разрешить довольно деликатный вопрос о несчастной одержимости императора этой маленькой кокеткой Клавдией Актэ.
– Любовница Нерона? Я видел, как она выбегала из императорской ложи в Цирке.
– Вполне возможно, что это так. В Риме нет ни одного сенатора, который не возмутился бы из-за того, как император ухаживал за ней. До прошлой ночи Нерон пытался убедить сенат, что она высокого происхождения и поэтому подходит ему для женитьбы. Правда в том, что она проста, как грязь Субуры. Я знаю что говорю. Это я нашел ее на улице, отмыл и одел в изысканные одежды. Я знал, что она как раз из тех девушек, которые могут увлечь Нерона.
– Еще одна струна кифары для тебя, которую ты можешь оборвать?
– Вполне. Она должна была присутствовать в жизни Нерона тайно, но Нерон настоял на том, чтобы обращаться с ней как с императрицей, и чтобы она сопровождала его на публике. Только так не пойдет.
– Вы сказали, что вопрос решен.
– Да. Вернее, так и будет, когда ее вывезут из Рима. Нерон забудет ее довольно быстро, как только перед ним появится свежая безделушка из плоти. Сенека сделал паузу, чтобы на мгновение оценить мыслительный процесс Катона в тишине.
– Вот тут-то ты и вступаешь в дело.
– Что вы имеете в виду?
– Нерон осыпал женщину подарками. Один из них – несколько больших вилл на Сардинии. Именно туда ее отправят в изгнание. Она будет не слишком довольна, как ты можешь себе представить. Но очень важно, чтобы ее туда проводили, и чтобы она оставалась на острове и не пыталась вернуться в Рим.
Пропретор Сардинии уже проинформирован о будущей новой жительнице острова.
Катон почувствовал усталое предвкушение неизбежного.
– Вы хотете, чтобы я присмотрел за ней?
Выражение лица Сенеки казалось забавным.
– Она не ребенок, Катон. Она одна из самых умных женщин, которых я встречал, а также одна из самых честолюбивых, поэтому она слишком опасна, чтобы позволить ей оставаться на стороне Нерона.
– Тогда, должно быть, нужно будет убедиться в том, что изгнание будет постоянным, просто убрав ее - ответил Катон.
– Я уверен, что это можно было бы устроить.
– Как эвфемистично с твоей стороны. Я уверен, что ты мог бы овладеть императорской кифарой, если бы представилась такая возможность.
– Сенека настороженно посмотрел на него, а затем тонко улыбнулся.
– В один прекрасный день может возникнуть и такая необходимость, чтобы ее…убрали, как ты говоришь.
Катон почувствовал, как его внутренности сжались от отвращения и возмущения.
– Я солдат, но не убийца!
– У тебя, конечно, колючая солдатская гордость. Я не прошу тебя быть убийцей, просто охранником. Среди прочих обязанностей.
– Другие обязанности?
Сенека деликатно пожевал губу, собираясь с мыслями.
– Что ты знаешь о ситуации на Сардинии? Полагаю, немного, поскольку ты только недавно вернулся с востока.
– Я знаю, что последние два года был голод, и это привело к повышению цен на зерно в Риме. Я знаю, что некоторые племена внутренних районов совершают набеги на виллы и поселения. Что еще хуже, я знаю, что на юге острова вспыхнула чума.