Императорский воспитанник
Шрифт:
Впрочем, и Лан, и, Дан, заинтересовались не огненными фокусами. Они подслушали, как городская стража решила выпить в главной городской таверне: «Щит и кружка», за счет заглянувшего циркача-акробата. Да так грубо, что не обошлось без ссоры. Ссора закончилась неожиданно: трое стражей получили синяки, вдобавок, циркач отобрал у одного клинок, у другого — шлем. Догнать и поймать его не смогло вся вечерняя смена, прибежавшая на помощь товарищам, только заработали новые синяки. В итоге циркач обосновался на недоступной крыше, и страже пришлось выкупать его трофеи за собранную мелочь и клятвенное обещание сержанта — от циркачей отвязаться раз и навсегда.
— Пусть
— А дедушка не заругает тебя за знакомство с паяцами? — На всякий случай спросил Ланире. Дан, ожидаемо, махнул рукой.
— Ну, его. Будем еще спрашивать! А если узнает, мы на крышу залезем — нас научат!
Старина Огнеглот сидел во дворе, заглатывая не пламя, а обычный табачный дым. Увидев гостей: Почти Правителя и его лучшего друга, он почтительно встал, но не сразу. И поклонился, тоже после паузы. Выслушал и ответил.
— Ваша светлость, я буду рад преподать вам и вашему другу основы моего ремесла. Только дело вот в чем…
— Я предложил слишком малую плату?
Старина Огнеглот махнул рукой — не это.
— Ваше светлость, у вас и вашего друга будут два варианта. Как вы видите, сейчас я обучаю двух мальчишек, они чуть младше вас, но это не существенно. Если я буду обучать кого-то одновременно с ними и спрашивать меньше, чем с них, то они так и не выучатся. Жюлле — циркач от Всевышнего, я не хочу его терять. Поэтому, мне придется гонять вас обоих, так же, как и их. Надеюсь, ваша светлость, вы уже поняли: я груб и требователен и когда ученик надел трико, я забываю любые титулы. А иногда…
Огнеглот потрогал рукоять кнута, лежавшего рядом.
— Можно и по-другому, — продолжил он. — Вообще-то я предпочитаю зрителей лишь на представлении, но ради вас, Ваша Светлость, с удовольствие сделаю исключение. Во дворе поставят удобные кресла, и вы сможете наблюдать за обучением моих мальчишек сколько хотите. Уверен, даже созерцание нашей науки пойдет вам на пользу. Выбирайте.
Друзья хором согласились на первый вариант. Огнеглот усмехнулся. Когда они пришли на следующий день, перед ними, возле стены стояли два кресла…
— На случай, если вы устанете, — предвосхитил их вопрос хозяин.
— Я думал, для нашей усталости вы припасли вот это, — Лан указал на кнут….
— Пока не для вас, — ответил старый циркач.
И учеба началась. Цирковые ученики, а вслед за ними Лан и Дан, начали делать упражнение, которые им никогда не предлагали на уроках фехтования. Ну, то, что во время поединка иногда надо приседать они знали. Но впервые выяснилось, что приседание — лишь одно упражнение из пяти для мышц ног. А для живота вообще есть десяток упражнений.
— Зачем они? — Несколько разочаровано спросил Даниэль, тихонько отдуваясь. Огнеглот щелкнул пальцем, что-то коротко приказал Жюлле, тот встал на руки и уцепился босыми ногами за перекладину. Начал раскачиваться, потом согнулся, как паук, коснулся пяток руками. Проделал это несколько раз, и соскочил на землю лишь, когда Огнеглот опять щелкнул пальцем.
— Надеюсь, ясно, что сильных рук для такого мало? Сильным должно быть все тело.
Ребята кивнули и продолжили работу: отжимания, сидячие прыжки, кувыркания — (конечно, для Лана и Дана это были только попытки). Упражнений у Огнеглота было не меньше, чем пряностей, приправ и присыпок на замковой кухне.
— Этому старому чёрту заплатили за убийство наследника Рогнара, — прошептал Дан, в очередной раз, касаясь подбородком циновки.
— Ага! И заодно его лучшего друга, — добавил Лан. — Сдадимся?
Дан попыхтел немного и кивнул. Лан, показывая, что устал больше товарища, прыгнул в кресло первым. Не прошло и полминуты, как рядом с ним оказался Даниэль. «А быть зрителем не так уж и плохо», — прошептал он.
Посмотреть действительно было на что. Цирковые мальчишки работали, как заводные игрушки с пружинным механизмом. Причем, если заводная тележка или заводной петушок всегда двигаются с одинаковой скоростью, то Огнеглот ускорял своих попрыгунчиков по своему желанию. Ускорителем, конечно, был кнут. Циркач не наказывал, а именно взбадривал. Иногда он целился в лодыжки — мальчишки, казалось, чуя летящий кнут, взлетали на такую высоту, которую ни Дан, ни Лан не достигли бы даже с разбега. Иногда метил в плечи, тогда мальчишки летели вниз, кувыркались, перекатывались на песке, а кнут, изменив траекторию, мчался за ними крылатым змеем, стремясь ожечь спину и то, что ниже.
Обычно мальчишки увертывались. Иногда нет. Но молчали и только ускоряли движения.
Друзья переглядывались. Казалось, каждый хотел сказать другу: «во дают!».
Потом, когда темп снизился (Огнеглот отложил кнут, чтобы набить трубку) они опасливо вернулись на циновки. Циркач за кнут браться не стал, но и учеба скоро завершилась.
Дан протянул Огнеглоту золотой, но тот отказался.
— Я беру деньги только за сделанную работу, а тут — никакой не сделано. Хотите, чтобы у вас хоть что-то получилось?
Друзья кивнули и Циркач начал рассказ. С каждой фразой лица Дана и Лана менялись.
— А разве, дворяне бегают? — спросил Лан.
— В столице по утрам бегают не только дворяне, но и наследница престола, — сказал Огнеглот, и не было видно за пышными усами, усмехнулся он или нет. — У вас нет нормального дыхания, а без него половина упражнений лишена смысла. Поэтому, вам придется бегать каждое утро. Если стесняетесь — вставайте раньше всех, вот и все.
На следующее утро — до рассвета, Дан проснулся от желудя, брошенного в окно и отскочившего от стены на кровать.
— Вставай, — шепнул Лан, вскарабкавшись на подоконник.
Даниэль нехотя потянулся и приоткрыл глаза. — Чего тебе? — сквозь сон протянул он. — Рань такая…
Не прошло и полминуты, как второй желудь, пущенный навесной траекторией, упал ему на грудь.
— Проснулся? — участливо спросил Ланире.