Императрица и смерть

Чурсина Мария Александровна

– Я...
– начала Орлана и запнулась.

'Хочу дружить'? 'Хочу делиться с тобой маленькими глупостями и большими страхами'? 'Хочу прикоснуться к твоим волосам'?

Сабрина никогда не спрашивала - зачем. Она и сама могла объяснить кому угодно.

– Я просто хотела попросить твоё платье, с рукавами до кончиков пальцев. Подумала, что буду неплохо смотреться в нём на... одном визите.

Ишханди остановилась возле огромного валуна - стража набережной - и внимательно вгляделась в Орланино лицо.

– Бери.

Только оно будет тебе велико. Ничего, я скажу, чтобы ушили.

Орлана вошла в её кабинет и прикрыла за собой дверь ровно так, чтобы темноту передней комнаты разрезала полоска света от белого пламени. Ишханди подняла со стола наполненный чем-то тёмным бокал и протянула его Орлане. Та осторожно взяла его в ладони, пропустив тонкую ножку между мизинцами, и пальцы сразу же согрелись.

– Гхаки, - подсказала Ишханди.
– На травах и ягодах. Не бойся, от этого не пьянеют и не умирают.

Орлана склонилась к бокалу, тайно надеясь, что мачеха не поймает её взгляд.

– Когда согреешься, возьми платье в спальне. Оно на кровати, если не ошибаюсь.
– Ишханди сделала неопределённый жест рукой и уселась за стол. Она сразу же погрузилась в себя и свои дела - перебирала стопку исписанных листов и как будто совсем забыла о Орлане.

– Послушай, - Орлана, стараясь не наделать лишнего шума, села в ближайшее кресло, - ты сегодня не пришла на совет.

Ишханди тяжело вздохнула, показывая, как же устала она от глубокомысленных и обрывающихся на полуслове разговоров. Хлопнула пачкой бумаг по столу, и в воздух взметнулась пыль.

– Говори сразу о главном, не нужно вступлений.

Орлана согласно кивнула и, чтобы смочить враз пересохшее горло, сделала глоток из бокала. Рубиновая жидкость оказалась сладкой и чуть терпкой на вкус.

– Я не так глупа, чтобы лезть в твои отношения с моим отцом, но сейчас особый случай.
– Она смотрела, не отрываясь, на зеркально-чёрную поверхность стола, на угол, напротив которого сидела.
– Хочу услышать правду. Я знаю, у вас была ссора.

Ишханди усмехнулась, провела ладонью линию - по пыли на столе. Взяла в руку солнечное перо и поиграла отблесками белого пламени в его гранях.

– Понимаешь, Орлана...

В отличие от всех остальных близких ей магов и людей, Ишханди ни за что не соглашалась называть её Орланей. Безликое официозное 'Орлана', надо посметь признаться, больше подходило ей сейчас - больше подходило чёрной маске на её лице.

– Понимаешь, между мной и твоим отцом никогда не было роковой страсти. Мы не юны. Отношения основались скорее на уважении и желании создать семью. Предполагаю, тебе это покажется скучным, но обошлось без бурных выяснений отношений. Поэтому я не понимаю, откуда ты взяла ссору.

Орлана опустила бокал на край стола - заколыхалась багряная гладь гхаки.

– Я не к тому, чтобы обвинять тебя в убийстве.

– А

мне почему-то кажется, что как раз к тому самому, - удручённо вздохнула Ишханди, снова притягивая к себе стопку бумаг. Освещённые белом пламенем, вокруг неё плавали крошечные лёгкие пылинки.

Орлана набрала воздуху в грудь, чтобы доказать ей свою искренность, но выдохнула. Снова набрала.

– Я считала, что ты поддержишь меня. Но если нет, то просто не мешай. Я не остановлю расследование, пока не найду убийцу.

Едва слышно солнечное перо скребло по бумаге, и на последних словах Орланы Ишханди с силой зачеркнула написанное.

– Ищешь виноватых, так?
– Таким тоном она говорила редко - только на Ордена в том злополучном январе зарычала, как обозлённая пантера: 'Не нарушай моего спокойствия, глупый маг'.
– Но бывает, что виноватых просто нет.

Она подняла голову, и в свете белого пламени стало видно, как выбилось несколько волосков из идеальной причёски - собранного на затылке тугого узла.

– Но в этом случае есть...

– Руана тоже так считала, когда уничтожала магов семьями. Орлана...
– Она на мгновение замолчала, и лоб её прорезала морщина, как от тщательно сдерживаемой боли.
– Орлана. Задумайся. Я не убивала своего мужа. И никто другой не смог бы это сделать.

Орлана встала, одёрнула подол мантии. Белое пламя колыхнулось от того, как резко она махнула рукой, и в полуприкрытых глазах Ишханди затрепетало отражение огня.

– Я схожу за платьем, если ты не возражаешь, - кивнула Орлана и вышла из комнаты.

На широком сером плацу маршировали воины: выстраивались в колонны, расходились и награждали окрестности звучным топотом.

– Вы арестованы, лорд Ольвэ, - сказала Орлана, укладывая на стол перед ним грамоту, уголки которой тут же затрепетали от ветра. Если бы она не удерживала бумагу, придавив пальцами её середину, её давно бы унесло на плац к солдатам.

За Орланиной спиной в этот раз были Аластар и Линкей. Один будто всё ещё повторял про себя заклинанием: 'Только прикажите, императрица', - другой устало прикрывал глаза и хмурился, а небо сыпало на них мелким колючим дождём, и чёрный с серебром плащ Ольвэ ловил его капли.

– На каких основаниях, ваше величество?
– Он чуть склонил голову к плечу, изображая благодарного слушателя, но улыбка - его улыбка застыла в глазах, окаменела на губах и пролегла морщиной по гладкому до этого лбу.

– Вы арестованы за попытку убийства высшего мага. Любое моё решение считается законным, если при его исполнении присутствует хотя бы один член Совета.
– Орлана сняла с руки тяжёлый браслет с чёрным камнем и положила его посередине грамоты. И, хоть уголки её всё равно трепетали от ветра, сорвать арест у ветра уже не было сил.
– Здесь всё сказано. Снимите только вашу перчатку.