Императрица Орхидея
Шрифт:
— Тебе тоже очень скоро опротивеет это чтение.
Я прочла весь документ с начала до конца не отрываясь. Меня всегда интересовало, какой силой владеют иностранцы, если с ее помощью они могут заставить Китай делать все, что им угодно, будь то открытие портов или продажа опиума. Почему, спрашивала я себя, мы не можем попросту ответить им «нет» и выгнать вон из страны? Но тут я понемногу начала понимать. Китайский император не вызывает у них ни малейшего уважения. Им казалось аксиомой, что император Сянь Фэн является слабым и беспомощным правителем. Однако тут же передо мной вставал другой вопрос: каким образом двор пытается справиться
Однако правда была столь очевидной, что даже я могла ее увидеть: несмотря на небесные предначертания, Китай многократно подвергался нападениям извне, и его император утрачивал свое достоинство. В отчаянии мне хотелось бросить в лицо всем этим сановникам и грамотеям «Неужели вы считаете, что указы императора Сянь Фэна способны остановить иностранное вторжение или обуздать крестьянских бунтовщиков?» Сколько времени потратил Его Величество на то, чтобы воплотить в жизнь фантастические планы своих советников!
День за днем я наблюдала за работой своего царственного мужа, как он изучает разные постановления и договоры. Каждый параграф в них доставлял ему нестерпимые мучения. Мускулы его лица напрягались, пальцы скрючивались, он хватался руками за живот, словно пытаясь выдавить из него внутренности. Он просил, чтобы я кипятила ему чай и подавала огненно-горячим. И пил эту обжигающую жидкость, не дожидаясь, пока она остынет.
— Вы же обварите все нутро! — в ужасе кричала я.
— Зато это помогает, — отвечал он, глядя в пространство безжизненным взглядом.
Я убегала в туалетную комнату и выплакивала там свое горе. Но стоило императору вернуться к работе, и боли начинали его мучить с новой силой.
— Что мне делать со своим телом? — спрашивал он каждую ночь, перед тем как лечь в постель.
— Завтра утром запоет петух, взойдет солнце, и все станет по-другому, — отвечала я, заботливо укутывая его простынями и одеялами.
— Петушиное пение мне уже опротивело, — жаловался он. — Впрочем, я его почти не слышу. Потому что гораздо явственнее слышу, как умирает мое тело. Стоит повернуть шею, и она скрипит. Пальцы рук и ног по утрам немеют. Легкие отказываются дышать. Очевидно, в них образовались какие-то дыры, которые с каждым днем увеличиваются. У меня такое чувство, словно в них поселились слизняки.
Однако видимость благопристойности мы должны были соблюдать неукоснительно. Пока император Сянь Фэн не умер, он должен был присутствовать на аудиенциях. Я забыла про сон и еду, только чтобы побыстрее читать документы и кратко пересказывать их Его Величеству. Мне хотелось превратиться в его шею, в его сердце и в его легкие. Мне хотелось, чтобы он вновь услышал петушиное пение и почувствовал тепло солнечных лучей. И в те моменты, когда я была с ним рядом и когда Его Величество чувствовал себя отдохнувшим, я позволяла себе задавать ему вопросы.
Я спрашивала о происхождении опиума. Мне казалось, что закат династии Цин начался тогда, когда в страну завезли это зелье. Частично история была мне известна,
Его Величество мне объяснял, что проникновение опиума в Китай началось на шестнадцатом году правления его отца, императора Дао Гуана
— И хотя мой отец запретил опиум, однако продажные министры и торговцы продолжали тайно заниматься своим бизнесом. К 1840 году ситуация начала выходить из-под контроля, половина придворных сама пристрастилась к опиуму или поддерживала политику по его легализации. Или делала то и другое одновременно. В гневе отец приказал положить конец опиуму раз и навсегда. Он призвал к себе самого надежного министра и возложил это дело на него. — Тут император сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня. — Тебе известно имя этого министра?
— Специальный уполномоченный Лин?
Его Величество одобрительно покивал головой. Я рассказала ему все, что знала сама о специальном уполномоченном Лине, как он арестовал сотни торговцев опиумом и сжег многие тысячи фунтов контрабанды. Не то чтобы Его Величеству не были известны все эти детали, однако мне казалось, что, слушая меня, он вновь переживает тот далекий момент и испытывает от этого удовольствие.
— От имени императора Лин назначил определенный срок и приказал всем иностранным купцам к этому времени сдать весь свой опиум. — Я рассказывала с выражением, словно профессиональная актриса. — Но никто его не послушался. Тогда специальный уполномоченный Лин, который не собирался сдаваться, начал отбирать опиум силой. 22 апреля 1840 года Лин предал огню двадцать тысяч ящиков с опиумом и провозгласил, что Китай прерывает торговлю с Великобританией.
Император Сянь Фэн молча кивал.
— Как рассказывал мне мой отец, яма для сжигания была величиной с озеро. Лин оказался настоящим героем
Внезапно у Его Величества перехватило дыхание. Он закашлялся, забарабанил себя в грудь и повалился на подушки. Глаза его были закрыты. А когда он снова их открыл, то спросил:
— А что случилось с петухом? Сым сказал, что вчера стража видела в парке куниц.
Я призвала Ань Дэхая и с ужасом узнала, что петуха больше нет.
— Его съела куница, моя госпожа. Я видел это собственными глазами сегодня утром. Огромная куница величиной с поросенка.
Я рассказала Его Величеству о петухе, и лицо его вновь омрачилось.
— Это знак Небес, — сказал он. — Перст судьбы, который указывает конец династии. — Он с такой силой закусил губу, что на ней выступила кровь. При дыхании в легких его слышался какой-то свистящий звук. — Подойди сюда, Орхидея, — продолжал он, — я хочу кое-что тебе рассказать.
Я села возле него.
— Ты должна запомнить все, что я тебе сейчас расскажу. Если у нас родится сын, то ты передашь ему мои слова.
— Хорошо, передам. — Я дотронулась до ног Его Величества и поцеловала их. — Только бы у нас родился сын!
— Расскажи ему вот что. — Он с трудом подбирал слова. — После мер, принятых специальным уполномоченным Лином, варвары объявили Китаю войну. Они переправились через океан на шестнадцати военных кораблях, на которых находилось четыре тысячи солдат.
Мне не хотелось, чтобы он продолжал, и я сказала, что дальнейшая история мне также известна. И когда Его Величество мне не поверил, я решила подтвердить свои слова:
— Иностранные корабли вошли в устье Жемчужной реки и разгромили наши войска в Кантоне, — сказала я, вспоминая то, что рассказывал мне отец.